Слава решила подойти к уборщикам поближе и проследить за их действиями. Сейчас ее взгляд был осознанным, а не одурелым, как прежде. Но стоило девушке приблизиться к горе, как Эрнест выскочил с горлышком разбитой бутылки и, схватив Славу, приставил острый конец прямо к ее горлу. Есений прижал ладонь к губам и задрожал, напрочь забыв про план.
– Ты не дергайся! – зарычал Эрнест в ухо заложнице. – Эй, вы, слушайте сюда! Она не пострадает, если вы отдадите нам ключ! И все наши вещи!
Никто не шелохнулся. Никто на них даже не взглянул. Только Есений переживал за жизнь девушки, как за свою собственную, и всем видом проявлял к ней сочувствие.
Эрнест часто заморгал от наглости и равнодушия здешних жителей. Он крепче сжал Славу, которая послушно не вырывалась, и сделал шаг навстречу к бородатому читателю с листа. Есений поплелся за коллегой, угрожающим беззащитной девушке, и обнял себя руками.
– Вы что глухие?! – у Эрнеста дернулась рука с бутылкой – Слава взвизгнула со страху. – Держите нас против воли, связываете, суете в рот буханку хлеба. Вы кто такие вообще? Вы себя в зеркало видели, обормоты? Используете добросовестных работящих людей, а сами только сидите, жрете и гадите! Свиньи! Конченые психи! – Громкий крик и сейчас не подействовал.
Есений оказался напротив Эрнеста, слезно попросил его успокоиться и не вредить Славе. Ситуацию это усугубило, поскольку он мешался и не следовал плану. Перед глазами Эрнеста поплыл туман, руки потеряли былую силу, а сердце застучало от осознания своей неправоты и непозволительной дерзости своего поступка. Разломанная бутылка выпала из его руки и с концами разбилась. Слава высвободилась из хватки Эрнеста и скрылась в ближайшем подъезде.
– Все правильно, не будем за ними повторять. Мы не такие, – Есений попятился назад, подталкивая напарника поступать так же.
– Ты должен был обыскать их, а не о Славе своей переживать. Болван, – лицо Эрнеста исказила нервная дрожь.
Наконец товарищи, которых настойчиво взывали к милосердию, проявили хоть какой-то интерес к происходящему. Коренастый парень с лицом, похожим на картошку, что пережила не один град и потоп, вздернул подбородок и повертел в руках лопату.
– Надо сваливать, – буркнул Эрнест и, схватив Есения, побежал к лестнице.
На пути к заветной свободе они встретили сопротивление. Вооруженная тяжелыми и острыми предметами группа из четырех человек, включая владельца лопаты, перекрыла им дорогу. Есений еле-еле успел затормозить, чтобы не влететь в недоброжелателей. Только в последний момент он смог развернуться на одной ноге, как юла, и избежать столкновения.
– Бог ты мой, у них есть ножи! Они нас убьют, – придался унынию Есений. – Никто нас не найдет. От нас останутся только рукава…
Уборщики свернули к разваленной горе и поторопились избавить себя от встречи с металлическими орудиями.
– Мы отобьемся. Эти придурки еще пожалеют, что решили нас поработить! – Эрнест заметил, как людей во дворе стало больше и, кажется, они все собирались продлить их пребывание в мусорном раю. – Бросай в них все, что попадается в руки. Либо мы сбежим сейчас, либо никогда.
– Оно же все грязное, – Есений съежился от отвращения и издал звук, похожий на комариный писк.
– Твою мать, Еся, ты уборщик!
– Но у меня сейчас нет перчаток!
– Запомни одно: бросаться мусором в тех, кто его раскидывает, твой долг перед обществом!
