– Совершенно верно, это платок моей дочери, – подтвердил князь. – Так что мы стоим? Поехали!
– Подождите, ваше величество. Не стоит спешить. Я слишком уважаю вашу дочь, чтобы думать о ней настолько плохо.
– О чем ты? – Ратобор недоуменно посмотрел на меня.
– Так, думаю. – Ну не верил я, что Ольга, которая пробралась под видом слуги в эскорт отца, а потом долго всех дурачила, могла допустить такую оплошность. Уронила платок, ха! Конечно же, мы недавно проехали поворот к морю. Вот что она задумала! – За мной!
Я развернул коня и помчался назад.
– Энинг, ты что, с ума сошел?! – Меня догнал разгневанный князь.
– Ваше величество, не сердитесь, но, как я говорил, я слишком уважаю вашу дочь, чтобы подумать, будто она могла допустить такую промашку, как оброненный платок. – Разговаривать на полном скаку было не слишком удобно.
– Она всего лишь девчонка!
– А я всего лишь мальчишка. Между прочим, эта девчонка сумела обмануть вас. Если бы не случайность, то ее не обнаружили бы до самого моего замка.
– Так ты считаешь, что она специально обронила платок? Но зачем?
– А затем, что мы недавно проехали дорогу, ведущую в порт! А деньги, чтобы купить билет до Китежа, у нее есть.
– О! – Ратобор задумался, а потом прибавил скорость.
Вскоре мы уже мчались по дороге к морю. Неожиданно что-то заставило меня резко остановиться. Деррон неоднократно говорил мне, что стоит доверять своим предчувствиям. Вот и сейчас я почему-то был убежден, что здесь стоит осмотреться. В мире магии, где удача и предчувствие являлись вовсе не абстрактной величиной, своим чувствам стоило доверять.
– Что на этот раз? – остановился передо мной князь.
– Не знаю. – Я внимательно наблюдал за двумя крестьянами, которые что-то оживленно обсуждали, стоя под деревом немного в стороне от дороги. Именно они и привлекли мое внимание.
Я склонился с седла и осмотрел дорогу. Только сейчас я понял, что здесь было слишком много следов копыт. Значит, большой отряд всадников ненадолго задержался в этом месте. Но что они делали? Я пожалел, что, как Соколиный Глаз, не умею читать следы. Тут я заметил, что крестьяне, перешептываясь, неуверенно двинулись к нам.
– Энинг, мы еще долго здесь будем торчать?
– Подождите, ваше величество.
Крестьяне приблизились и нерешительно смотрели на нас, высматривая того, кто здесь главный.
– Вы что-то хотели сказать? – подбодрил я их.
– Э-э, милорд, мы тут, значит… Э-э, мы, я вот и Питер, видели кое-что и не знаем, важно ли это, ваша милость, – заговорил один.
– Вы скажите, а мы решим, – вежливо подбодрил я их, не обращая внимания на нетерпение Ратобора и хмурого Отто.
– Мы в лесу были… такое дело. И вдруг видим – всадник. Несется во весь дух как угорелый. Мы, знамо дело, удивились… негоже ребенку так скакать, так и до беды не далеко.
– Проклятье, Энинг, ты был прав. – Нетерпение Ратобора вмиг сменилось самым пристальным вниманием. – Вы уверены, что это был ребенок? – повернулся он к крестьянину.
– Да, э-э… – крестьянин замялся, не зная, как обратиться к Ратобору. – Как есть мальчишка, ваша милость. А тут из-за поворота еще всадники. Верно, Питер?
Второй крестьянин, все это время не проронивший ни слова, согласно кивнул.
– Вот, значит, – продолжил первый. – Я и говорю тогда: «Глянь-ка, Питер, разбойники за ребенком гонятся», а он мне: «Не похожи они на разбойников». – Тут крестьянин удивленно посмотрел на Ратобора, который пытался немедленно продолжить погоню и которого с трудом удерживал Отто.
