ЛЛ 2-я уклонение пошлин 2 с. 5 м. Во вторую смену патруль Ледри Ладдата взыскал два серебреника и пять медяков с народа, пытавшегося миновать уплату мостовых сборов. Это лишь пеня. Суммы пошлинных сборов заносились в другой журнал. Подати передавались во дворец. Пени оставались в части или в карманах взимающих их людей. Он перевел пальцы к следующей записи.
В течение нескольких минут Дайвол способен был вникнуть во все дела своих подчиненных за последние сутки. Если что-то привлечет его любопытство, то мог посодействовать лично. Когда б не тысяча других вопросов, требующих его времени и внимания. Управлять стражей города – даже частью – походило скорее на работу няньки с тремя дюжинами детишек, чем на служение карающей дланью правосудия. Хватает ли продуктов для общей кухни? Если нет, это его забота. Обучены ли новобранцы выступать представителями закона, а не просто бандюгами с опорой на магистратскую власть? Если нет, это его вина. Наточены ли мечи? Надежны ли камеры для задержанных? Довольны ли душеньки магистратов? Доходит ли до казарм их доля от текущей из дворца монеты? Вовремя ли выплачиваются пенсии? Поддался ли кто из состава искушению отщипнуть кусочек от пошлин себе в кошелек? Ему, ему и больше некому, выправлять любые огрехи или же, волевым решением, закрывать на них глаза.
Молодым он натопался в уличных дежурствах. В толпе замечал карманника, как кровь на платье невесты. Чуял подтесанные грани костей, покатав их в руке. Мог уболтать пьяного отойти от обрыва и в потасовке урезонить дюжину долгогорских разбойников. От него уже не требовалось выходить на улицы, высматривая неладное, но в иные дни он все равно шел. Ностальгия звала хлеще долга.
Раздался стук в дверь, и Дайвол вдруг осознал, что не может разобрать, о чем говорят последние строчки журнала происшествий. Он надавил большим и указательным пальцем на глаза, отгоняя усталость сильнее, чем требовалось.
– Чего?
Дверь отворилась, и внутрь заглянул Наттан Торр. Шрам на щеке оттягивал его губу, придавая бойцу вечно подтрунивающий вид, даже когда он был серьезен, но смешинка в глазах означала, что нынче ему и впрямь весело.
– Кой-чего, капитан. Марсен Уэллис привел человечка. Они сейчас в камере.
Сенит закрыл журнал происшествий и встал, подтягивая пояс.
– У меня ощущение, что ты чего-то недоговариваешь – ждешь потеху?
– Может, и так.
– Мне уже потешнее некуда. Выкладывай.
– Арестованный – вор, – сказал Торр.
– Ну? И что украдено?
– Он нам не говорит.
Сенит насупился:
– Кто не говорит?
– Арестант.
– А жертвой кражи кто стал?
– Задержанный нам и этого не говорит, – ответил Торр. – Сказал только, что ему нужно поговорить лично с вами.
Два протяженных вдоха Сенит молча смотрел Торру в глаза.
– Едрить твою мать. – Он схватил со стола служебный значок увеличенного размера и прицепил на пояс. – Уж лучше бы там отыскался повод для смеха.
Он прошествовал к лестнице и далее, в сторону блока камер. Из низких блестящих туч накрапывал дождик. Долго он не продлится, но хоть немного собьет жару. Если небо расчистится до темноты, в городе станет душно, как под горячим полотенцем на лице. На дворе пыхтели новобранцы. Старый Сааль показывал им приемы задержания. Как обездвижить человека, не причиняя ему вреда, как ушибить самую малость или изрядно. И как наверняка – чтобы тот больше не смог нормально ходить. Новое пополнение не было исключительно перспективным, но и не самым худшим на его веку. Среди них был племянник Марсена.
