– Нет, правда. Я зря тащу с собой слишком много старого хлама в голове. – Он сделал паузу, глядя в сторону, туда, где сверкала зелёная бездна за мостом.
Лианна прищурилась и прошептала:
– Твои воспоминани – это то, что делает тебя тобой.
– Принцесса, в моей памяти слишком много того, что я хотел бы отдать и забыть навсегда, – тихо проговорил Айден, а в глазах на секунду мелькнула печаль. Лиана успела это заметить, до того как Айден опустил глаза, глядя в пропасть.
– Вы приняли решение ? – прервал их мысли голем.
– Да, мы готовы, – громко проговорила Лианна, понимая , что от её решения уже ничего не зависит.
Голем замер, словно прислушиваясь к чему-то невидимому. Его массивное тело перестало двигаться, и в эту минуту казалось, что он больше камень, чем живое существо. Яркое зелёное свечение в центре его ладони стало медленно меркнуть, переливаясь через каждый изгиб его тела, а глаза, напротив, вспыхнули ещё ярче, словно он проникал в самую суть души, в извилистые тропы памяти тех, кто стоял перед ним. Тишина повисла над ущельем, но в головах героев эхом зазвучали отголоски их собственных воспоминаний, тревожных, сладких и давно забытых.
Существо медленно подняло руку – этот гранитный символ неизбежного свершения. Пальцы его раскрылись, словно приглашая уступить доступ к самому личному. Это был не грубый акт силы – наоборот, движения были плавными, почти мягкими, но от этого ещё более жуткими. Не нужно было говорить об обмене или протестовать. Каждый знал: голему словами ничего не доказать, ни от чего его не уберечь. Он найдёт жертву сам.
Зелёное свечение переместилось к глазам голема, превратив их в два бездонных омута цвета молодой листвы. Один за другим они ощутили странное, липкое присутствие, что копошилось глубоко в их сознании – будто давно забытая и крайне неприятная мысль внезапно всплыла наружу. Голем не спрашивал. Он искал.
Первым был Айден. Его лицо покрылось серьёзной маской, словно он надеялся обмануть древнюю магию. Но в глазах голема мелькнули отблески событий, которые он сам так старался забыть – тяжёлая вина за ошибку, унесшую жизнь одного из товарищей во время ранних боёв. То мгновение, которое он всегда оправдывал холодной логикой, но глубоко знал – он мог поступить иначе. Всё ещё чувствовал прикосновение его окровавленной руки.
– Айден?! – Лианна схватила его за плечо, он резко отшатнулся в сторону, моргая замутнёнными глазами.
– Всё… нормально, – прохрипел он, мягко убирая её руки. Но его взгляд утратил что-то. Он казался одновременно и легче, и тяжелее. Он не помнил.
Затем пришёл черёд Лианы. Её побелевшие губы дрожали, когда из-под покрова её разума вырвалась картинка матери. Она стояла в дыму пожара, когда её комната горела. Кричала. Просила не покидать её. Лианна проклинала себя за то, что отвернулась и побежала. Она была ребёнком, и тот последний миг встречи , такие любимые глаза. Лианна не посмотрела на мать, не успела попрощаться, не смогла помочь. Она просто бежала, подгоняемая предсмертными криками матери.
Голем познал это всё: радости, страхи, потери и предательства. Отголоски эмоций плавно стекались к его глазам, перемешиваясь с блеклым светом древней энергии. Но когда всё воспоминание становилось ясным и очевидным, он повернул голову в сторону моста, словно отдавая, то что забрал…
– Это будут ваши воспоминания, – сказал он, и каменный голос вырвал из вечной тишины слова, окончательные и непререкаемые.
