Клоны Инферно. А до потопа оставалось всего 750 лет… - страница 35

Юноши не обманули. Когда потребовалась помощь перед родами, серебряные птицы снова вынырнули из-за облаков. От радости мы были вне себя! И парни жили с нами долго, пока рождённые от них малышки не подросли, а мы не забеременели снова. И вновь любимые нас покидали, на птицах улетая невесть куда и возвращаясь перед тем, как мы должны были рожать. Рождались почему-то только девочки, хотя нам очень мальчиков хотелось.

Однажды юноши исчезли навсегда. Напрасно мы и наши дочки вечерами вглядывались в облака на северо-востоке. Нам иногда казалось: вот они, серебряные птицы, возвращаются. Но то были живые птицы.

За год до появления могучих всадников, пришедших с юга из-за гор, в долине появился другой старик, в свободном длиннополом чёрном плаще со звёздами. И он сказал, что первый старец – друг его. И он просил нам передать, чтобы боялись крупной рыбы. «Как только рыба в речке станет столь тяжёлой, что в одиночку поднять её никто из вас не сможет, бегите из долины поскорее, желательно на юг, за горы», – предупредил нас этот человек.

И ещё с он сказал, что скоро в долину явятся мужчины на конях. Они и станут нашими мужьями навсегда, и мы от них – все женщины в долине – начнём рожать мальчишек. Поведав нам об этом, он исчез, как будто и не приходил совсем. И мы его слова уже совсем было забыли, как появились вы, могучие, лихие всадники. И вы на нас женились. Потому что рождённые от прилетавших на серебристых птицах обнажённых юношей к приходу вашему успели подрасти, – закончила Ульрика свой рассказ…

Кимарану тогда было три года – он всё запомнил.

Великий Главарь отважных киммеров Кимвал не привык уходить от опасности. В то же время он тосковал по родине, его мучила совесть и чувство вины перед оставленной дома женой Ольгой, которую он сам так назвал в честь пришедшегося ему по душе города Цивилизации Ольгонии. Дома остались его престарелые родители, братья, дети от Ольги, друзья и… неповторимый запах степного разнотравья. Он сосредоточенно думал, как увести людей, не ущемив достоинства воинов.

– Но почему вы решили, что час беды уже близок? – спросил вдруг женщин один из мужей.

– Маранна утром осматривала поставленные с вечера сети в реке, и попавшая в них рыбина оказалась неподъёмной! – загалдели сестры Сытой долины.

– Но может, там всего лишь одна рыбина такая крупная, а ваш старик имел в виду, когда вся рыба станет неподъёмной, – засомневались воины.

Мужья и жёны принялись с жаром спорить, а Кимаран тем временем, пользуясь занятостью взрослых, решил залезть на скалу, где какая-то красивая птица свила гнездо. Скала находилась шагах в трёхстах от края долины на уступе Южного взгорья. Ходить туда особенно не запрещалось, но и не поощрялось. Если бы кто-нибудь из взрослых заметил, что Кимаран взбирается по склону, обходя скалу сбоку, то непременно бы предупредил родителей, и с мальчиком, возможно, ничего бы не случилось. Но, к удовольствию трёхлетнего мальчишки, давно положившего глаз на это гнездовье (уж очень хотелось ему подержать в руках птенчиков, время от времени пищавших оттуда), никто его самовольной отлучки не обнаружил. А когда он обошёл скалу сзади, увидеть его и вовсе стало невозможно. Пока взрослые горячо обсуждали свою проблему, Кимаран, цепляясь за корни мощных растений, торчавшие из скалы, словно ловкая мартышка, взобрался на вершину и наконец-то достиг своей цели.