– Это какая?
– Восточная. Наташа Атлас, например. Щас поставлю… Где же она…
Yiulunga доиграла.
– Наташа на этом винампе не идет. Я вообще, обычно, пользуюсь икс-пишным проигрывателем.
Агата открыла большой универсальный проигрыватель, на котором можно было, как слушать музыку, так и смотреть видеофильмы.
– Так… – Агата присела на краешек стула, пододвинув меня. От неё запахнуло ромашковым шампунем. Она произвела какие-то манипуляции с файлами, находящимися в библиотеке проигрывателя, и вдруг случайно запустила какой-то фильм с середины, который, очевидно, просматривался в этом проигрывателе последним. Во весь экран открылся следующий непонятный кадр телесного цвета.
– Ой… это не то, – Агата сразу же его закрыла.
А до моего мозга только секунду спустя дошло, то, что я увидел: раскинутые бедра женщины, приподнятые и уходящие в стороны за экран, лобок, покрытый гребешком мягких волос, крупные розовые половые губы, обрамленные мокрой порослью, между ними, вверху, набухший клитор, напоминающий розовый пальчик под тонкой кожицей, и толстый смуглый, похожий на ствол член, ритмично входящий и выходящий из влагалища. Ствол члена блестел от смазки. На нем были видны выделяющиеся вены. Влагалище обнимало член эластичной розовой манжеткой и слегка подрагивало.
На какую-то долю секунды Агата случайно открыла кадр порнофильма, тут же его спрятала, ужаснувшись, но я всё увидел, не увидеть было невозможно. И Агата, конечно же, поняла, что я увидел, но не подала виду… она уже ставила свою Наташу Атлас.
Мельком увиденный кадр взволновал меня. Для меня не стало шоком, что у такой девушки, как Агата, в компьютере имеются порнофильмы и что, может быть, она даже иногда их смотрит. Но меня поразило то, что в этот момент вдруг всё в Агате соединилось: её тонкая и сложная психическая организация, синдром Кассандры, её внешняя необыкновенная красота, сквозь которую просвечивает превосходящая её сексуальность; ум, душа, любовь к вампиру в прошлом, грусть, одиночество по поводу своей уникальности, хрупкость и сила и, ко всему этому, любовь к сексу, к порнофильмам и просто любовь. Фраза «любовь к сексу» искажает подлинное состояние вещей – это не было любовью к чему-то внешнему – секс, разный, порнографический и нежный, и секс, переходящий в любовь, как и наоборот – всё это находилось в Агате – это большой мир, в котором разум затемнялся, а на первое место выходило мощное, властное нечто, возможно, подводная часть её души или, лучше, психики, поскольку сексуальное очень хорошо описывают психологи, соотнося его с сакральным.
Щеки у Агаты слегка порозовели. Она встала и, пританцовывая под восточные ритмы Наташи Атлас, перешла на диван к столику и разлила коньяк по бокалам. Я тоже перешел на диван. Мы сели на свои места, но как-то по-новому. Агата, подогнув одну ногу под себя, практически полностью повернулась ко мне. Мы подолгу смотрели в глаза друг другу. Я преодолел какой-то внутренний барьер, больше не смущался и не отводил глаз. Глазами я отдавался Агате и овладевал ею – мы очутились в общем ментальном поле и, обнаружив взаимную комплиментарность, словно бы танцевали или же вели какую-то игру, в которой были соперниками примерно равных сил. Между нами начался тайный бессловесный диалог. Смысл звучащих фраз больше не имел значения. Мы шаг за шагом куда-то уходили от мира, быть может, вглубь, туда, где, как уже обозначено, разум затемняется, теряет свою силу и контроль. Агата вела меня туда, ласково и лукаво приглашая. Глаза её смеялись. Мы поговорили о какой-то ерунде, потом она подняла бокал и произнесла тост, то есть поздравила нас обоих с Днем рождения. После того, как мы выпили, она спросила:
