Дэвид Стернс же скептично отнесся к новой работнице. Она была довольна симпатична, как, впрочем и глупа; его брат всегда питал к таким особям слабость. Иногда Дэвиду даже казалось, что это существо с грудью, Сьюзан, только и умело, что фальшиво улыбаться и ошибаться в элементарном – как например с шмуцтитулом в январском выпуске «Пророка Спрингс», грозящем обернуться настоящей катастрофой, если бы Леви Барнтгольц не замял это дело. На том выпуске Дэвид потерял не одну сотню – а Сьюзан, хлопая глазами, извинялась, пока его брат исходил слюнями, придерживая свои вельветовые штаны.
К сожалению, он не мог ее уволить – кадрами занимался исключительно Сэмюэль, слабый и бесхарактерный, но не лишенный того братского обаяния, которое и мешало Дэвиду стать единственным владельцем издательского дома. Они начинали дело вдвоем – и им приходилось продолжать, даже несмотря на очевидно слабую волю Сэма, на его падкую до девиц натуру и абсолютную мягкотелость во всем.
– Боже, Лиза, почему он такой дурак, – грустно размышлял после секса с одной из своих фавориток Дэвид, вальяжно развалившись в своей части дома. – я не понимаю, правда. Он ничего не хочет, совершенно ничего! Ему лишь бы принимать всяких молоденьких шлюшек на работу – ведь Дэвид все контролирует, Дэвид всегда все контролирует! Он даже не знает, что из – за этой идиотки Мария перерабатывает сверхурочно, не желая потерять часть своих денег – ведь все знают, как я отношусь к задержкам и опозданиям. Причем Мария хоть что – то делает, а эта? Я пару раз заходил на работу за бумагами, картина меня удивила. Сидят, двое, по разным углам. Он в кабинете чуть не плачет, сопли пускает, она читает вчерашние гранки. Зачем? Не понимаю. – Он тяжело вздохнул. – Лучше бы делом занимались. Бесхарактерные, глупые… а мне приходится все контролировать, как всегда! Даже ты знаешь, как тяжело держать все в своих руках, а он… – Дэвид на мгновение скорчил гримасу боли и отвращения. – он не знает – только сидит в своем кабинете, да наблюдает, наблюдает за ней! Ты хоть представляешь?
– Она? – сонно отвечает Лиза, устраиваясь поудобнее на груди Дэвида. – Ты говоришь про новенькую, Сьюзи?
– Про кого же еще? Она ужасна. Сколько ей, семнадцать, или больше? Она еще ребенок, вздумавший обвести нас вокруг пальца! У нее не то чтобы навыков – черт, да у нее даже желания нет верстать наши заказы, верстать! Это же совсем не сложно… не сложно!
– Не придирайся к ней, милый, – ласково прошептала Лиза, сильнее сжимая руку на достоинстве Дэвида. – Когда – то и ты начинал с низов, разве нет?
– Я никогда не был таким бесполезным, – жестко отрезал Дэвид. – даже когда мне было двадцать, я понимал, что к чему. Учился, не боясь ошибиться – не просиживал штаны, как в свои двадцать делал брат. А она… зачем она нам? От нее никакого проку! Она только ходит и улыбается, пока мой идиот – братец пялится на ее зад вместо заключения контракта с Льюисом! А знаешь, как это раздражает? Я… я не могу положиться на него, на нее, на любого другого – только на себя, ведь я сам по себе – издательский дом «Стернсы»! Ты же понимаешь это? Видишь?
Лиза поднялась на локте, улыбнувшись мужчине, которого никогда не любила и вряд ли когда-нибудь смогла бы полюбить. Которого презирала, но в котором нуждалась – женщинам за тридцать выбирать обычно не приходится. Все потому, что каким бы человеком он не был, он был рядом с ней чаще других. Как начальник, как любовник, как теплое подобие гражданского мужа, в свободное время ныряющее в постели других ее коллег. Она смотрела на него, а в глазах ее сквозило счастье – но счастье напускное и ненастоящее; Дэвид Стернс был человеком напыщенным и гордым, глупым и жалким, и отвратительным как любовник – вдвойне. Но он повысил ей зарплату, не особенно нагружал работой, да и его брат принял на работу одну из ее подруг – это слегка окупало плохенький секс и обязанность ее притворства.
