Клуб пропавших без вести - страница 21

Стоило признать: мое неумелое расследование зашло в тупик. У меня не получалось отделить правду от вымысла, интуиция и креативность спали беспробудным сном, и, где бы я ни появлялась, везде уже умудрялся наследить мой бойкий конкурент. Я попыталась мыслить разумно, без эмоций. Продолжать в подобном духе означало тратить время впустую, собирая на себя негатив близких Бобу людей. Зачем, если итог и так понятен? Я совершенно не подхожу для этой работы – меня отличала патологическая честность не только с окружающими, но и с самой собой.

– Вы меня без ножа режете! – искренне охнул издатель, когда я, все-таки поддавшись эмоциям и основательно накрутив себя, позвонила ему с просьбой дать ход моему заявлению об увольнении. – Откуда такие радикальные выводы? Не прошло и недели, как вы занимаетесь этим делом. Непростым, надо сказать, делом!

– Я уже успела понять, что ничего нового не раскопаю. Так зачем, простите, пудрить вам мозги?! – выдала я. – Да, дело непростое – и темное. Не исключаю, что это была не просто авария, а, например, самоубийство. Но нигде, абсолютно нигде нет хотя бы мало-мальских доводов в пользу того, что он жив, понимаете? Напротив, теперь мне совершенно очевидно, что он давно умер!

– Давайте не будем пороть горячку, вас ведь никто не торопит. Временем распоряжаетесь сами, рамок никто не ставит, деньги платят – не работа, а мечта! И, кстати, наш новый спонсор ясно дал понять, что прекратит финансирование, если вы откажетесь участвовать в проекте. Похоже, он разделяет ваше видение развития журнала. Так не губите же меня! – полушутливо воззвал издатель, хотя в его голосе отчетливо звучало отчаяние. Шеф выдержал долгую напряженную паузу, будто ведя мысленный диалог с самим собой, и вдруг тихо, но уверенно сказал: – А наш герой не умер. Доказательств нет, но я точно знаю это, и не спрашивайте откуда. Просто поверьте: он жив. Жив! И вы обязательно его найдете.

Вот уже пятнадцать минут я сидела на лавочке у печально знакомой хрущевки, откуда несколько дней назад с позором бежала, столь постыдно отравленная бытовыми химикатами. Не знаю, зачем я вернулась сюда. Не иначе как в очередном приступе отчаяния, так и не придумав, за что еще зацепиться в поисках информации.

«Он жив. Жив!» – неотвязно крутилось в голове. Издатель произнес это утвердительно, и в его тоне слышалось нечто поважнее страха потерять щедрого спонсора. Похоже, он знал гораздо больше меня. Живчик, судя по всему, тоже. Да что там говорить, мне уже начинало казаться, будто я безнадежно уступаю в уровне осведомленности – и, кстати, интеллекта – всему человечеству, а по догадливости не превосхожу вот эту самую деревянную лавочку.

– Деточка… эй, не знаю, как вас зовут, – вдруг раздался сверху чей-то голос, и, подняв голову, я узрела два огромных «глаза» бинокля, уставившихся прямо на меня.

В приступе дежавю я тут же поспешила отскочить на край лавки. Вдруг меня надумают окатить помоями, ошпарить кипятком, расстрелять из рогатки или…

– Да вы не бойтесь! Неудобно вышло в прошлый раз, не разобралась толком… Поднимитесь, поговорим.

Ага, и не подумаю! Боюсь, новой порции отравы мой организм уже не выдержит. И все же… Что-то в тоне дамы, который теперь звучал гораздо мягче и почти виновато, удержало меня на месте. А она, убрав бинокль, уже приветливо махала с балкона какой-то белой тряпочкой, кажется, мокрым носком, который хотела повесить сушиться.