Между теткой и стариком развернулась нешуточная перепалка:
– По одному, дура, куда толпой прешь! – лицо сухонького дедули аж покраснело от злости.
– Эй, ущербный, еще раз такое услышу, сама тебя туда сброшу, усек? – женщина выпятила вперед мощный бюст и надвинулась на деда. – Мы всегда так ходили. И будем ходить. Понял?
К плечу она прижимала годовалого ребенка, а другой рукой с трудом удерживала резвого пацаненка лет пяти, все время пытающегося вырваться.
– Женщина, – старик пытался говорить спокойно, – видите, мост уже подпалился. Не ровен час, рухнет. По одному… только по одному!
Тим прищурился вдаль – и вправду, центральная часть моста почернела. Высота от земли там совсем небольшая – если подпрыгнуть, рукой можно достать.
Но тетка, отпихнув деда, скомандовала двум девчушкам, что стояли позади:
– За мной!
И решительно двинулась вперед. Старик в бессильной ярости аж скрипнул зубами:
– Себя не жалеешь, детей пожалей! – гаркнул он ей вслед.
– Пошел ты!
Женщина, нервно передернув плечами, продолжала топать по мосту. Дети шустро запрыгали за ней. Только старшая – курносая девчушка лет двенадцати – на мгновение испуганно оглянулась и тоже поспешила следом.
Оставшиеся молча смотрели им вслед. Постепенно, из-за дымки, их фигуры будто расплывались, теряя четкие очертания.
Они уже подходили к середине моста, к нижней провисающей его части, как вдруг случилось непоправимое.
Опора качнулась. Тим почувствовал, как под ногами дрогнул пол. И тут же послышался уже знакомый, бьющий по нервам скрип. Курносая девчушка вдруг развернулась и бросилась назад. Но не успела. Раздался громкий хлопок, потом сразу другой.
Неподвижный воздух прорезал оглушительный девчачий визг, но тут же умолк, будто захлебнулся.
Хлестнув людей, оборванный конец моста сперва с резким звуком метнулся к опоре, собираясь в гармошку, потом на мгновение замер в воздухе, а затем с шумом и грохотом обрушился вниз. Вверх взметнулось облако сажи и пыли. Миг – и мост вспыхнул. Пламя взвилось так мощно и ярко, будто веревки и доски были пропитаны маслом. Воздух загудел от свирепого огня, который начал быстро взбираться наверх – по канатам, прикрепленным к опоре.
– Быстрей! – заорал дед. – Руби!
Несколько мощных ударов топорами – и обрубленные концы полетели назад, в пылающий костер.
Все одурело пялились на огонь. Беда будто придавила всех, пригнула головы, тяжело легла на плечи. У Тима в груди закололо, защипало в глазах. Потом фермеры одновременно стянули широкополые шляпы.
– Детей жалко! – вздохнул старик.
Пламя бушевало недолго – все выгорело в считанные минуты, и по воздуху медленно поплыли большие черные лепестки пепла.
– Смотрите! – вдруг вскричал Лануш. – Смотрите, они живы! Живы!
Он тыкал пальцем, указывая вперед. Порыв ветра снес остатки дыма, и у Тима радостно екнуло сердце.
Да, семейство выжило. Тетка оказалась на далеком островке слева; одной рукой она прижимала к груди ребенка, а другой яростно махала. В стороне, справа, на высоком пригорке стоял мальчишка, еще дальше, обнявшись, две дрожащие девчушки. Мост раскидал их в разные стороны, удачно бросив на сохранившиеся клочки земли.
– Везучая тварь! – процедил старик.
– Не время, дед, – осадил его здоровенный краснолицый фермер. – Людей надо спасать.
Он ринулся с опоры вниз, топая по ступенькам огромными сапожищами – все поспешили за ним.
– Стойте! Не шевелитесь! – крикнул фермер женщине и детям. – Поняли? Нельзя двигаться. Я за вами приду.
