Клятва демона и священника - страница 12

Никлас качает головой, способность бесспорно полезная, но только для других, когда ты работаешь в одиночку она, ровным счетом, ничего не значит.

Ришфельд выдыхает и отрывает часть рубашки, заматывая этим жалким кусочком руку. Оголяет кровавые бинты с прошлой их встречи. Закончив с рукой, дотронулся до своей шеи. Рисунок расползался и становился больше и ярче. От оттиска цепи отходили тоненькие линии и расходились во все стороны.

– А теперь иди обратно в свою церковь. Я займусь своими делами.

Это прозвучало вместо обычного "спасибо". Парень отвернулся и пошарился в карманах. Но телефон то остался в сумке. Он не перекладывал его после того примера, а быстро закинул в сумку.

– Ааа! Что же за невезение то сегодня?

Выглядывает из-за угла, осматриваясь.

– Пошли со мной, – Режевский вспоминает про цепь, что до сих пор красуется на шее парня. К большому сожалению, оттиск – не единственная проблема, но на данный момент самая главная. Для себя блондин решил, что, во что бы то ни стало, заставит парня прийти в церковь, даже если его придется обездвижить и нести: все для его же блага. – Я смогу помочь. Насчет вещей не волнуйся. Их заберут, сомневаюсь, что Курт будет сидеть там вечно. Если не получится, то… – мужчина медлит, раздумывая, стоит ли говорить, мало ли как Дайн может отреагировать. -Церковь возместит все убытки, – продолжает он, но уже тише.

Дайн обернулся на такие слова с гримасой ненависти.

– Ты ударился при падении? Я вроде старался замедлить нас. С чего ты решил, что я пойду с тобой?! Тем более в церковь… Вещи меня не волнуют. Там нет ничего особо ценного.

Ришфельд замялся и опустил взгляд. Он и так нарушил прямой приказ "не приближаться к церкви и священникам, кроме того, чтобы убить". Если вернется сейчас, его попросту накажут и снова посадят на цепь. Только на этот раз на настоящую. Парень понимал, что если не избавиться от нее, как можно быстрее, то будет больно. Но возвращаться в церковь еще страшнее. Сложный выбор. Красноволосый долго думал, искал другой выход, но что-то подсказывало, что следует идти за этим священником. Дайн закрыл глаза и тихо произнес, до сих пор не веря в то, что действительно говорит:

– Я пойду с тобой… Но только при одном условии, – сделал паузу. – Ты не дашь меня убить, запечатать, ранить или проводить опыты. Поклянись своим Богом!

Парень с тревогой и надеждой в глаза посмотрел в чужие. При этом он дрожал. Плохие воспоминания не стереть так просто. Никлас видит, как колеблется юноша.

«Интересно, откуда в его голове столько плохих мыслей о церкви?»

– Я знаю, что ты не сделаешь этого… Церковь никогда не измениться и не поможет столь грязному и порочному существу, – кисло и грустно рассмеялся парнишка. – Забудь. Мы разойдемся на этом месте. Каждый пойдет своей дорогой. И я надеюсь, что мы больше не встретимся…

Режевский складывает руки в молитвенном жесте и склоняет голову так, что длинные белоснежные волосы теперь полностью закрывают обзор, но его это совершенно не волнует.

– Именем Господа, Отца нашего, я, Никлас Режевский, клянусь тебе, Дайн Ришфельд, что не дам церкви ранить, убить, запечатать или проводить опыты над тобой, гарантируя полную защиту. Коль слова мои будут противоречивы действиям, то ждет меня кара Божья и прямая дорога в ад.

Клаус произносит все на одном дыхании, ни разу не прервавшись и не запнувшись.

Стоило священнослужителю замолчать, как в воздухе замерцали золотые огоньки. Одна пара обвилась вокруг запястья мужчины, образуя собой полупрозрачный браслет. Вторая повторила тоже самое, но уже на руке красноволосого.