Подавляющее большинство заменщиков после промывки «мозгов» кардинально не изменяли свое поведение. Из-за лишней пропущенной рюмки водки или бутылки пива никто из начальников не собирался перекраивать досье на подчиненного. Воспитатель и трудновоспитуемый прекрасно знали, что личное дело заменщика уже «крутится» где-то в Забайкалье или на Урале.
Первое письмо на родину Кузнецов написал только через полгода, хотя обещал матери написать сразу же после прибытия в часть. Салагу заедала текучка, дни армейской службы пролетали, словно один час. Он не замечал времени, не замечал и усталости. Усталость давала о себе знать лишь после отбоя, солдат засыпал мгновенно. Ночью ему иногда снились учения, наряды и никому не нужные построения. После громовой команды дежурного по роте: «Рота! Подъем!» Кузнецов съеживался от страха и мгновенно сжимался в комок. Ему, как и его многим сослуживцам, не хотелось идти на физическую зарядку и по-лошадиному топать по плацу, будя местных немцев, которые проживали буквально в трех десятках метров от военного городка…
Антонида Кузнецова первой весточке сына из армии очень обрадовалась, письмо своего непутевого Сашки перечитывала несколько раз. Она также десятки раз целовала и фотографию. Мать с улыбкой и со слезами на глазах смотрела на фото, где был изображен ее любимый «балбес» в военной форме. На груди у него уже были не то два ордена, не то две медали. Скотник Иван Заволокин, который также не без интереса посмотрел на фотографию своего земляка, сразу же определил «награды» воина. Узнав о том, что сын служит в гвардейской части и имеет спортивные знаки отличия, Антонида в очередной раз прослезилась. На радостях мать солдата пригласила мужчину к себе в гости, который после стакана самогонки с большой охотой «посвятил» односельчанку во все прелести армейской службы. Иван был одногодок женщины и поэтому без всякого стеснения «рубил» правду:
– Тоня, это очень хорошо, что твой сын в Германию попал. Я ведь там тоже служил… ГСВГ очень хорошая школа для разгильдяев, каким был твой Сашка…
Увидев внезапно появившиеся слезы на глазах хозяйки, гость мгновенно внес коррективы:
– Антонида, ты уже на меня шибко не лютый, я ведь сам такой был… Разве тебе твой Коляшка не рассказывал о том, как мы вместе с ним чистили огороды и сусеки у наших односельчан? Мы чистили очень правильно, я ведь в разведке служил, не в какой-то пехоте…
Мать солдата в эту ночь еще долго не спала, все думала о сыне и переживала о нем. Она нисколько не сожалела, что на вечеринку пригласила Ивана Заволокина. Воспоминания мужчины о своей военной службе в некоторой степени сгладили переживания одинокой женщины. Односельчанин просил Антониду не горевать уж слишком сильно. Главное то, что ее Александр неминуемо пройдет школу «дедов» и вернется домой, возвратится настоящим солдатом и настоящим мужиком. При последней мысли мать солдата улыбнулась, вспомнила завершающий этап визита Ивана. Слишком упитанный мужчина, под самую завязку врезавший самогонки, медленно встал из-за стола и осторожно обнял хлебосольную хозяйку. Затем полушепотом произнес:
– Красавица, не бери в голову все плохое… Твой сын приедет домой, приедет целый и невредимый. В этом ты нисколько не сумлевайся… Приедет только один, без невесты, в этом я уверен на все сто процентов. В Германии наших солдат в увольнение не пускают, боятся того, что всех немок перетрахают…
