Ключ: Козырь Бейкера - страница 43

Хрена с два, тебя это украшает, Лиам, ты чёртов слабак. Так что либо засунь свою гордость в задницу и работай, чтобы стать сильнее, либо закрой рот и терпи, что за тобой такой жёсткий контроль, как за малолетним ребёнком!

Я молчал. Айзек тоже смолк. Повисла тишина, нарушаемая лишь шептанием ветра. Он разжал пальцы, выпуская из рук кофту, и отпихнул меня от себя. Я отвёл ногу назад, чтобы устоять, и опустил голову, поджимая губы. Неприятно? Больно? Да, досадно до одури. Неприятно до изнеможения. Больно до адских котлов. Словно кувалдой по голове, меня ударило чувство ненависти. Ненависти к самому себе.

Это чувство разожгло в груди то, чего не было никогда. Оно пожирало меня, словно огонь с удовлетворением трещал и разрастался, пожирая каждый поддающийся его жару предмет. В голове пульсировала мысль: «Я слабак», а внутренний голос добавлял шипящее: «Ты никчёмный. Бесполезный, лишь ребёнок, мешающийся под ногами». Те мысли, которые я так тщательно старался скрывать от самого себя, вылезли наружу.

– Лиам, – проговорил Айзек, не поднимая головы, в голосе разжигался стыд и жуткая неловкость.

– Не надо, – я посмотрел на острые ветви, накреняющиеся от холодного ветра, – ты ведь прав.

– Лиам, я просто…

Я убрал руки в карманы и развернулся, Хилл хотел остановить меня, однако не стал догонять, тяжело выдохнув скопившийся в груди воздух. Я скрылся в доме и быстрым шагом направился к себе в комнату. Появилось желание побыть одному. Сорваться по пустяку на кого-то не хотелось. Не хотелось причинять кому-то боль из-за того, что сам ощущал, как она разрывала меня изнутри. Слабак и глупец – этим всё сказано. И никто в моей слабости, кроме меня самого, не виноват.

Комната оказалась наполнена солнцем, оно оставляло мне малиновые мазки от своего нового наброска в виде заката. Я остановился у окна, игнорируя морозный воздух, обволакивающий тело. Мурашки кололи, словно тысячи игл проникали под кожу. Но даже холод не мог утопить чувство разгорающейся дальше ненависти. Я стоял не в силах ей противостоять. Я никому не был в силах противостоять. Даже самому себе.

Ветер хлестал по лицу, куртка флагом развевалась от скорости и била по телу. Мотор мурлыкал, задирая отстающие автомобили. Светофоры предупреждающе моргали жёлтым. Я проскочил на один из них и услышал разъярённый сигнал от испугавшегося водителя. Звук растворился в воздухе. Сто пять миль в час гудели в голове, как осиный рой. Мысли жалили, а их яд распространялся по всему телу, стремительно приближаясь к сердцу.

Айзек всегда оказывался прав. И даже сейчас, когда он назвал меня слабаком, я не был задет или обижен на него. Горькая правда куда лучше пропитанной обнадёживающей сладостью лжи.

Телефон завибрировал в застёгнутом кармане куртки и оповестил меня о входящем вызове. Я посмотрел на спидометр: стрелка дёргалась на двухстах. Пейзаж сменялся молниеносно, здания слились в сплошную реку из пятен. Автомобили ревели, огромные фуры растянулись вдоль полосы. Поворот к городу. Дорога вдали сужалась на две. Я начал сбавлять скорость, чтобы продолжать спокойно контролировать своё движение. Может, я и правда идиот, но идея помереть на байке, поломав себе всё, что только можно, меня нисколько не привлекала.

Странно было ощущать внутри себя такую бурю. Что-то новое скреблось в душу и продирало себе путь. Что-то, что я некогда хорошо игнорировал. И я не мог остановить это. Клетку нельзя запереть без ключа. В частности, когда о существовании замка даже нет ни одной заметки.