Но ведь не просто так этот стакан стоит рядом с бутылкой.
Выражение «У каждого своя правда» ложно, поскольку реальность – одна, и, стало быть, правда тоже одна. Оно может означать предложение соглашения – что и ты, и я одинаково далеки от правды, что тоже ложно, поскольку в общем случае мы с тобой разные люди, с разным опытом. Соглашение или компромисс не равны постижению истины, такой компромисс в общем случае является худшим приближением к истине, чем одна из противоборствующих позиций. Компромисс – самообман, наука – постоянное бегство от самообмана, а философия указывает, в какую сторону лучше бежать.
Чья-то жизнь неполна без удовольствий, комфорта, путешествий или приключений – а наша жизнь бессмысленна без понимания этого мира. Понимать, что происходит и делиться этим пониманием с другими – что может быть выше, приятнее и достойнее; свет понимания, разгораясь, освещает прошлое, настоящее и будущее.
Искусственный интеллект получил правила шахмат и через четыре часа обыграл ДипБлю, лучшую шахматную машину. Точка отсчёта нужна, даже ошибочная – вспомним школьную игру «быки-коровы»: ценность не в том, что ты спросил, а в том, что ты получил в ответ. Мы не думаем, что мы сможем обыграть искусственный интеллект на его (теперь уже его) поле, но мы можем попытаться переиграть его на других полях: этики, веры, морали – если, конечно, будем достаточно в них хороши.
Говорят, что фактов стало слишком много в ущерб качеству цельного знания. Нужны новые правила – либо правила обучения, позволяющие быстро освоить большой массив информации, либо новая парадигма, компактно умещающая в себя (и способная гарантированно восстановить из себя) все предыдущие истинные знания. А скорее всего, и то, и другое, поскольку объяснение (обучение) и понимание – две стороны одного процесса.
Вероятно, хуже всего будет компактифицироваться история – значит, там в первую очередь нужна «теория исторических последовательностей», новое объяснение и новое понимание, однозначно более фундаментальные, чем все имеющиеся и конкурирующие парадигмы (а также теории, подходы, концепции). Работа, в общем случае, не для последователей этих теорий и не для приверженцев существующих парадигм.
Убеждённость в существовании такого понимания базируется на допущении, что реальность существует и единственна, а наше знание о ней представляет собой «приближение» к ней в форме приближенной виртуальной действующей модели, существующей в сознании (для краткости мы предлагаем называть эту модель, точнее совокупность моделей, ойлгосом). Верхняя «граница точности» ойлгоса очевидно представляет собой саму реальность, с точностью до изоморфизма, а текущее состояние совокупного человеческого знания указывает на большие пробелы в нём, следовательно, модель-ойлгос всегда можно будет «уточнить». Здесь имплицитно заложено ещё одно предположение – непрерывности развития знания, что, вообще говоря, не очевидно; разбор этого предположения выводит нас на проблему времени.
Есть люди, испытывающие к красивому не то что подозрение, а скорее некое наблюдательское равнодушие – они просто отмечают и фиксируют факт красоты: объект красив, сообщение красиво. В общем, оторванном от жизни, случае, красота – это всегда хорошо, это благо само по себе; в реальности же, с её треклятой причинностью, обуславливающей всё и вся, у красоты тоже должна быть причина.
