Ключ от счастья - страница 10

Этой ночью ей спалось как никогда спокойно. Ей снилось море, спокойное, размеренно покачивающееся, окрашенное заходящим солнцем. И тихий шепот волн, и лучи заходящего солнца – все это было так красиво и гармонично, что хотелось плакать. Сквозь слезы Клавдия увидела идущего ей навстречу по воде Мужчину с янтарными глазами, на его голове был венок, ее венок.

В день прибытия наместника Сирии Понтий проснулся очень рано, отказался от завтрака, попросил приготовить лекарство от головной боли. Нельзя было предсказать, чем закончится визит Вителлия. В лучшем случае – отставка и жизнь на вилле в Кампании, в худшем – объяснение с Тиберием, исход которого мог быть трагичным. Впрочем, император был доволен префектом Иудеи, иначе Понтий не продержался бы на этой должности вот уже десять лет. Поддерживать здесь порядок и выбивать налоги было очень непросто.

Клавдия же с самого раннего утра была занята приготовлениями ужина, которые помогли ей отвлечься от тревожных мыслей.

– Понтий, твоя жена – красавица, – вместо приветствия произнес Луций Вителлий. – К сожалению, моя жена Секстилия не смогла приехать вместе со мной, но она шлет тебе, прекрасная Клавдия, свои приветствия и пожелания.

– Передай ей при встрече мою благодарность и мои пожелания доброго здоровья и долголетия. Надеюсь, мы с ней когда-нибудь встретимся и познакомимся.

– Непременно, Клавдия. Когда будете в Риме, навестите мою жену, она будет очень рада с вами познакомиться, – ответил Вителлий и как-то странно улыбнулся.

– Прости, что вынудили тебя ждать, но дела империи заставили нас с твоим мужем опоздать к ужину.

– Не стоит извиняться, проконсул. Я понимаю важность государственных дел.

Больше за ужином никаких разговоров о делах не велось. Вителлий восхищался Кесарией, потом мужчины говорили о вине. Клавдию просили продекламировать что-нибудь наизусть из Горация или Вергилия. Она выбрала «Энеиду» Вергилия, отрывок, прославляющий императора Августа.

Ужин закончился рано, так как утром Вителлий отправлялся в Иерусалим, а оттуда в Набатею.

Только когда они остались наедине, Клавдия с мужем смогли поговорить. На ее вопросительный взгляд Гай ответил:

– У нас несколько дней на сборы, мы отправляемся в Рим. Моя служба в Палестине закончилась, завтра передаю дела Публию Марцеллу.

– Что дальше?

– Не знаю, если не будет нового назначения, уедем в Кампанию на виллу. Клавдия, ты умеешь доить коров?

Клавдия рассмеялась, хотя на душе у нее было тревожно.

Марк долго не мог уснуть и пытался читать. Около полуночи он услышал, как Лиза открывает входную дверь. Она вошла в спальню вместе с запахом духов, сигарет и вина.

– Что читаешь?

С трудом сдерживая раздражение, Марк молчал и делал вид, что увлечен чтением.

Не дождавшись ответа, Лиза посмотрела на обложку.

– Гай Светоний Транк…? – споткнулась на длинном имени древнеримского историка. Потом прижалась к Марку, отбросила книгу и попыталась поцеловать его. Мягко отстранив девушку, Марк поднялся с кровати, быстро натянул джинсы и свитер, вышел из комнаты. Вслед ему в прихожую полетела книга. Наклонившись, чтобы завязать шнурки, Марк непроизвольно пробежал по страницам раскрытой книги. «Вместе с ним погибли и жена его Цезония, зарубленная центурионом, и дочь, которую разбили о стену».

Марк долго бродил по городу. Незаметно для себя оказался на его окраине, рядом со старым заброшенным кладбищем. Он зачем-то решил зайти на территорию кладбища и прогуляться между могил. Наверное, здесь покоятся останки его далеких предков. Деревянные кресты давно сгнили, о том, что здесь кто-то похоронен, можно было догадаться лишь по небольшим холмикам, сейчас укрытым снегом. Кое-где виднелись каменные надгробия с металлическими крестами. Когда-то здесь была часовня, но сейчас от нее осталась только одна разрушенная каменная стена, на которой собирались стаи ворон. В голову приходили мысли об убийстве Калигулы и его семьи. Вдруг что-то спугнуло птиц, и они с криками сорвались со стены и с деревьев, таких же старых и мрачных, как и кладбище. Марк почувствовал, как бешено заколотилось сердце. Перед глазами появились какие-то образы… длинный темный коридор… свет свечи… белый сверток… сильный запах крови… «Я схожу с ума. У меня семья рушится, а я думаю об убийстве Калигулы, о его дочери. Надо уходить отсюда». На работу идти не хотелось. Домой тоже. Он знал, кто будет рад его звонку в любое время суток.