Да, несмотря на всё случившееся между ними, несмотря на всю эту мерзость и болезненность их отношений, Вита ещё долго страдала и тосковала без них. И каждый раз от возвращения её спасало только расстояние. Сначала она сбежала работать на юг, потом Мэт уехал.
Как хорошо, что он уехал! Теперь-то, уже пережив и освободившись, она прекрасно понимала, что, вполне вероятно, не выдержала бы и сдалась, если бы он не отступил сам. Потому что всё равно — «любила».
К чёрту! Нет, не надо! Не надо всё подряд называть любовью. Это не она! Это какая-то больная зависимость, навязчивое наваждение, созданное умелой рукой, внушённое, ввинченное в мозг, в сердце, в душу. Только бежать от такого, безжалостно и упрямо хотя бы по капле выдавливая его из себя. Даже через боль, даже через силу, даже вопреки собственным мыслям и чувствам. И хорошо, если есть тот, кто сможет поддержать, пусть даже жёстким пинком вернуть на путь истинный, если вдруг опять потянет оглянуться или свернуть не туда.
Правда Вита всё-таки справилась сама, даже родителям почти ничего не говорила. Но от них ей хватало и того, что просто доверяли и любили. Ну и Мэт, сам того не ведая, её спас. Тем, что уехал.
Спасибо, ему за это, конечно, но и всё. И если он действительно использует Соню, чтобы заставить Виту ревновать, чтобы поизмываться, у неё на глазах играя в любовь с другой, то… то…
Троллейбус как раз подкатил к нужной остановке, Вита выскочила из него и сразу достала телефон, открыла мессенджер, стараясь лишний раз не цеплять взглядом ни сообщения, ни фото.
Пусть они и правда могли оказаться и ошибкой, и всего лишь обычной издёвкой — Мэт вполне способен попросить переслать их кого-то другого — но всё-таки она попробует. Номер телефона, вызов, гудки, ещё гудки, ещё. Сейчас звонок оборвётся и бот бесстрастно сообщит о недоступности абонента. Секунда тишины, за которую Вита успела испытать и досаду, и злость, и облегчение, а затем — короткое и отрывистое «Да», не позволившее определённо распознать голос.
Похож, но не точно. Правда Вита и без того ни капли не сомневалась.
— Матвей, это ведь ты?
В отличие от остальных, даже его родителей, она почти никогда не называла его Мэтом, словно подчёркивая своё особое положение. И — надо же — дурацкая самолюбивая привычка до сих пор сохранилась.
— Я, — признался он и улыбнулся, она прямо почувствовала, что улыбнулся, хотя, конечно, его не видела. — Так и думал, что ты позвонишь.
Так и думал. А может, так и рассчитывал? Но плевать.
— Мы можем увидеться?
— Конечно, — отозвался Мэт с лёгким нежным придыханием. — Всё для тебя, малыш.
Вита сжала пальцы свободной руки в кулак, нарочно настолько крепко, чтобы ногти с силой впились в ладонь, помогая сосредоточится. Нет, она не станет обращать внимания и реагировать на любые его слова и интонации. Она просто скажет, что запланировала, не отвлекаясь и не сбиваясь.
— Через полчаса в «Смайле». Пойдёт?
— Почему там? — поинтересовался Мэт.
— А какая разница? — холодно парировала Вита и уточнила: — Так ты придёшь?
— Ещё бы, — всё с тем же вкрадчивым придыханием заверил он и, как она не успела ничего сказать, многозначительно добавил: — Жутко по тебе соскучился.
Вита зажмурилась и решительно выдала:
— Тогда пока. — И сразу убрала телефон от уха, чтобы, ткнув в красный кружочек, прервать соединение, но до неё всё-таки долетело:
— Жду тебя. С нетерпением.
