Ключ-Ясень - страница 7

– Дабы ваши достойные творения занимали подобающее им место, а не ютились на окраине города, – пытался улестить упрямого старика бургомистр.

Но Мастер только сдвинул густые брови и произнес такое строгое и категоричное «нет!», что сразу стало ясно: дальнейшие уговоры бесполезны.

Спустя неделю помощник бургомистра придумал, как добиться желаемого: надо просто дать распоряжение городским фонарщикам не заправлять фонари в Туманном Тупике маслом. Оказывается, все гениальное действительно просто!

Точнее, казалось простым. До тех пор, пока приказ не дошел до цеха фонарщиков, глава которого не только наотрез отказался выполнять распоряжение Самого, но и пригрозил, что, буде его принудят подчиниться приказу, фонарщики города вообще перестанут заправлять фонари.

Пришлось почтенному бургомистру оставить свою затею, хотя его мучило сознание несправедливости происходящего и зависть к нищебродам из Туманного Тупика. Иногда, поздно вечером, когда на город спускалась тишина, бургомистр в сопровождении отборных телохранителей отправлялся в Туманный Тупик и долго стоял, вздыхая, возле каждого из пяти фонарей, являвших собой – каждый – истинное произведение искусства.

Высокие, стройные, на точеных фигурных ножках, похожих на стебли неведомого растения, с изящными, расширяющимися подобно цветам навершиями, внутри которых, за прозрачным стеклом, плясало пламя, фонари были украшены символическими изображениями четырех евангелистов: орла, ангела и крылатых вола и льва. И только фонарь Мастера венчала маленькая птичка со сложенными крылышками – то ли воробушек, то ли голубка. Как ни тщился бургомистр разглядеть, какую именно птичку создал старый кузнец, но тени от домов и пляшущие отблески других фонарей мешали ему.

Постояв так какое-то время и послушав перекрикивания ночной стражи, глава города отправлялся восвояси. За ним темными тенями крались невидимые в ночи телохранители.

Старый Мастер умер через два года, оставив кузницу лучшему ученику: Мастер был одинок, лишь ученики были его семьей. И они любили учителя так, как не все почтительные сыновья любят своих отцов.

Стоя у смертного одра Мастера, юноши плакали и не стыдились своих слез.

– Не о чем горевать, – прошептал старик. – Ибо так устроено все в мире: старые должны уходить, освобождая дорогу молодым. Не ждите, что открою я вам сейчас самый заветный секрет нашего мастерства, ибо все, что мог, я уже передал вам, ничего не утаив. Скажу только: помните, во всем в этом мире – в любом человеке, даже в каторжнике-убийце, даже в сером камне под ногами, даже в сухой былинке в поле, – во всем – есть свет. И если хотите прожить свою жизнь достойно, научитесь видеть этот свет, в какую бы оболочку он ни был заключен.

А потом Мастер закрыл глаза, вздохнул еще раз и умер.

За гробом его шли не только коллеги по цеху и плачущие ученики, но и многие жители города. Все любили старика – за доброту и мастерство. А еще шли за гробом жители Туманного Тупика – проститутки, воры и пьяницы, – все те, кому подарил свет старый кузнец.

…Шли годы, десятилетия, века. Мирной и спокойной была жизнь в маленьком городке. Хоть и стоял он на перекрестке трех важнейших торговых путей, обходили его стороной многочисленные войны и переделы границ.

Стоило войскам дойти до окраин города, как то болезнь приключалась; то обрушивались дожди, превращавшие дороги в непролазную грязь; то съедали мыши все запасы еды для людей и корма для лошадей. Или вдруг, нежданно, воюющие стороны решали начать переговоры, не доводя дело до битвы.