Евгений долгое время работал в крупной компании, настолько монополистической на рынке, что у нее было множество филиалов, отвечавших за разные функции и почти никогда не пересекавшихся друг с другом. Он никогда особо не любил свою работу, но она приносила стабильный доход и была достаточно сносной, чтобы идти на нее каждое утро. Евгений начал работу в компании помощником менеджера и за несколько лет смог занять одну из руководящих должностей в филиале. Его задача состояла в курировании и ведении всех крупнейших начинаний фирмы, поэтому на плечах Евгения лежала большая ответственность. Каждый день требовалось просматривать множество отчетов о выполненных задах на пути большого общего дела и распределять оставшиеся поручения между участниками команды, разъясняя, что конкретно требуется и каков должен быть результат. Сегодняшнее утро не стало исключением.
Пока Евгений работал, по старой привычке никогда не смотрел на часы. О встречах и даже о перерыве ему сообщал помощник. Евгений считал, что постоянная слежка за временем мешает продуктивной работе и сбивает, наводя иные более приятные или наоборот гораздо менее приятные мысли.
Так было и сегодня. Евгений с головой погрузился в работу, когда за дверью послышался шум. Его кабинет находился в отдалении от других, поэтому, когда кто-то подходил, в особенности в туфлях на каблуках, как сейчас, это было очень хорошо слышно. Шаги остановились где-то в районе рабочего пространства помощника.
– Надеждина ко мне! – слова прозвучали очень выразительно, – Через 15 минут.
В этот момент жизнь начиналась, конечно же, не только в квартире на 25 этаже новостройки. Тихое утро одного из дней поздней осени застало меня не в самом лучшем состоянии. Голова начала болеть ровно со звуком будильника и не проходила, пока не подействовало лекарство. Такое бывало у меня нечасто, но сейчас, после недели больничного, было вполне объяснимо.
Никогда не понимала, как Пушкин любил осень, когда в этот период вокруг были одни сплошные звуки кашля или насморка, а погода не располагала ни к одной капельке хорошего настроения. И, как бы не хотелось спорить с великим классиком, подобие улыбки пришлось надеть на себя в качестве аксессуара к офисной одежде. Слишком уж много угрюмых, как тучи, и серьезных людей по утрам в метро. Хоть кому-то нужно дарить прохожим и окружающим улыбку. И эту роль ежедневно брала на себя я.
Если бы мне позволили однажды поучаствовать в процессе законотворчества или хотя бы издать рекомендации Минздрава для всех граждан столицы в осенний период повышения заболеваемости, я бы письменно зафиксировала необходимость улыбаться по утрам. Только представьте, сколько бы проблем это решило! Тысячи, а, может, миллионы людей не совершат в этот день чего-то плохого кому-нибудь на зло или же будут работать, совершая меньше ошибок и с гораздо большим желанием, просто увидев в начале буднего дня у кого-то из прохожих улыбку на лице. Ведь у многих, к большому сожалению, нет возможности посмотреть на сияющее лицо близкого человека, но даже незнакомец может обрадовать каждого хорошим настроением. Счастье гораздо более заразительно, чем печаль, которую обычно делить никто не хочет, но также, увы, гораздо более быстротечно.
Выходила из метро по этой причине, как обычно, с чувством выполненного долга. Мне всегда казалось, что улыбкой или хотя бы не самым хмурым выражением лица я делала старушку, студента или работника офиса немного счастливее. Может, мне только казалось, и все же было приятно тешить себя этой мыслью.
