Молчание затянулось. Даша не привыкла, чтобы ее рассматривали вот так, в упор. Если бы она сразу спросила, что ему надо, то теперь не чувствовала себя так неловко. В конце концов, если это знакомый Юли, он должен представиться сам. Она машинально перевернула страницу. Незнакомец сел на диван, положил нога на ногу и, чувствуя себя свободно и легко, продолжал рассматривать Дашу. Она чувствовала, как краски сошли с лица, сердце сжалось в комок, неизвестно, по какой причине (оно никогда не беспокоило ее), по спине пробежала дрожь; хотела что-то сказать, но язык словно одеревенел. Впервые в жизни.
Неизвестно, сколько бы продолжалась эта мука, но дверь отворилась, и ворвался Юли. Вернее, должен был войти именно он, но Даша увидела совершенно другого человека – не-Юли. Такого страшного блеска глаз у мужа она за все годы, проведенные с ним, не видела ни разу. Лицо, перекошенное судорогой злобы, ярости, было бледно и черно, как сама смерть.
Входя, он дернулся за пистолетом, и Даша услышала голос незнакомца:
– Не стоит. Я стреляю быстрее и точнее.
Он не изменил позы, все также сидел и пристально смотрел на женщину.
– Юлиус Станиславович, – продолжил он, – как вы считаете, кто отец этой особы: вы или я?.. Превратности судьбы. Быть иль не быть… Ну, если я, то куда ни шло. А если…вы?!
Незнакомец со вниманием рассматривал свою правую руку.
– Не правда ли, напоминает трагедию, доведенную до абсурда. Как там бишь? Ах, да, фарс!
Последнее слово он выдохнул из себя, поднимаясь с дивана. Он исчез так же, как появился, почти растворился, оставив странный неповторимый запах горьких трав. И Юли, и Даша очнулись ото сна.
– Что за бред? Привидится же такое, – начала Даша, но Юли хрипло перебил ее:
– Тебе не привиделось. Он также материален, как мы с тобой.
– Что он сказал?
Юли не слушал. Он звонил Стиву, о чем-то договаривался. Затем сел на диван и начал пристально всматриваться в Дашу. Ей это не понравилось:
– Юли, прекрати.
Казалось, он ее не слышал или слышал, но думал о чем-то своем. Когда появился Стив, сказал коротко и ясно, словно отдавал приказ:
– Возьми у нее кровь, сравни с моей и Смита.
– Зачем?
– Давай без вопросов.
Даша знала, что ее муж и разум – понятия абсолютно несовместимые, но не до такой же степени. Очередная его причуда.
Есть люди, которые боятся перемен. Вернее, не самих перемен, а возможности отрицательных последствий и из-за этой боязни живут рутинно и спокойно, без потрясений.
Даша была как раз таким человеком. Она не хотела многого, не смела мечтать об этом. Вся ее жизнь за исключением брака и рождения детей на переломных моментах менялась, увы, в худшую сторону.
Да и брак, если присмотреться внимательнее, нельзя было назвать счастливым в полном смысле слова. Даша не могла положа руку на сердце признаться даже себе: любит ли она мужа так, как он ее. Где-то в глубине дремало маленькое сомнение. Даша никогда не давала ему волю: зачем, не занималась самокопанием. Но! Анализируя свою жизнь, она могла бы прийти к поразительному выводу: Даша не знала, кто она и что она. Да-да. Как это не странно звучит.
Вот, Юли, например. Да, он эксцентричный. На людях строг, груб, с нею ласков, с детьми, порой, смешон. Но это цельный человек с натурой (или с характером). Он состоялся именно как личность. Он точно знает, чего ему надо и чего ему не надо. Чего надо – добивается сам. Чего не надо – отбрасывает опять-таки сам без вмешательств извне. Он служит в ЭСВ, и его там ценят. Он может пойти наперекор всем и всему, но добьется своего.
