А она. Дарья Дмитриевна Бланки, 24 года, замужем, имеет троих детей, с высшим образованием филолога. Кто она? Спряталась за спину большого и мускулистого гиганта и не показывается оттуда.
Дом – нате, пожалуйста, обеспечить семью – нате, помочь родителям, бабушке – нате, не отказывайтесь. Даже при выборе жениха. Чего греха таить: красивый, статный, умный, взрослый. Все как-то само собой устроилось. Да, были неприятности, но они казались не глобальными, так как Даша знала, была уверена, что она не одна. Забилась в свою ракушку, как жемчужина. Присосалась, как пиявка. Позволила любить себя.
Если бы события в ее жизни не встали в той последовательности, в какой они встали, то, возможно, и она любила бы. Но у нее не было времени на это: полюбить. Юли, словно смерч, пронесся и унес сразу, моментально, не дав времени на размышление.
Другие мучились, ненавидели, любили, а она была в стороне ото всего, от целого мира, потому что у нее было все, чего она хотела. И миру было все равно, потому что он даже не догадывался о ее существовании.
Был теплый августовский вечер. Солнце теперь уходило на покой раньше. Оно берегло свое тепло для себя, потому что впереди ожидали месяцы прохлады и стужи.
Был тот вечерний час, когда закат озарялся краской угасания; ласточки, памятуя, что скоро им предстоит дальний перелет, чистили перышки, сидя на проводах; облака постепенно подергивались матовой пеленой, серели. Наступающую тишину постоянно кто-то перебивал: то коровы, уныло бредущие после долгого трудового дня, неся в себе питание для хозяев, то ребячьи голоса на выгоне, спорящие о том, чья очередь бить по мячу, то тарахтение проехавшего мотоцикла.
Даша любила эти мгновения. Это то время, когда она могла побыть одна, совсем одна: работа по дому сделана, ужин готов, муж еще не приехал, а дети уже дома и ждут его возвращения.
Даша сидела на ступеньках крыльца, обняв угловатые коленки, и слушала тишину. Среди разнообразных звуков она слушала тишину. Это просто замечательно: уметь слышать тишину – первозданную, первородную.
Машина резко затормозила и вывела Дашу из грез. Она отложила свое занятие, пошла открывать ворота для мужа. Юли был угрюм, молчалив. Последние несколько дней он вообще изменился. Подобрался весь изнутри, отстранился и от Даши, и от детей.
За ужином Юли ел молча, не замечая вкуса еды, даже не среагировал на шутки детей. Соня пыталась рассказать ему какую-то историю, происшедшую с ней сегодня, но отец строго перебил:
– Не сегодня.
После ухода детей плотно закрыл дверь на кухне, закурил.
– Юли, сколько раз говорить: не кури в доме, – сразу же сказала Даша, открывая окно.
Он словно не расслышал, сидел за столом и курил. Даша перемыла посуду, поставила пепельницу, потому что он не удосужился подойти к окну и стряхивал пепел прямо на стол.
– Что-то случилось? – встревожилась Даша.
Она вдруг увидела, что он постарел. Вроде утром уезжал один человек, вернулся – другой.
– Юли.
Он спокойно докурил очередную сигарету, неспешно загасил ее, посмотрел на Дашу, указал на стул, приглашая сесть, что она и сделала.
– Поздравляю, мадам, – официально, явно чужим голосом заговорил незнакомый ей человек.
– Прости.
– Поздравляю вас с Джек потом! – растягивая слова и горько улыбаясь, произнес Юли.
– Ты пьян? – не выдержала Даша.
– Нет.
– Тогда что, черт возьми?
– Не сердитесь, мадам…
– Юли, что за тон? – перебила она его.
