– Может, они без тебя разберутся. Не видишь разве, как маме тяжело.
– Вот дурак. Так я же как раз и хочу ей помочь.
– Если мама не сочла нужным ничего нам объяснить, значит, на то есть причины, – не сдавался Стас.
– А я хочу знать, – упорствовала Соня.
– Когда-нибудь узнаешь.
– Когда-нибудь? Я хочу сейчас, – капризничала Соня.
– Вот заладила. Сейчас, сейчас. Сейчас ты еще маленькая, памперсы только перестала носить. Многое ты можешь понять?
– А вот и многое, – обиделась Соня. – И памперсы я перестала носить давно.
– Да, конечно, нам ведь целых семь лет. Какой огромный жизненный опыт.
– Слушай ты, профессор кислых щей, и без вас обойдусь. Можете сидеть и ждать, пока не состаритесь, глядишь, перед смертью узнаете, почему мама с папой разошлись, а я ждать не хочу и не буду.
– И чего же ты будешь делать? – спросил Юра.
– Пойду к папе и спрошу у него, – сказала девочка.
– Как оказывается просто. Она пойдет и спросит. А кто тебя пустит к нему? – закричал Стас.
– Как это кто? Меня что могут не пустить? – опешила сестренка.
– Могут, – серьезно ответил Юра. – Мы ходили – нас не пустили. Сказали: приказ командующего, то есть папин приказ.
Соня не спала всю ночь. Чтобы папа, ее папа, отдал такой приказ – в голове не укладывалось. Это выше ее детского понимания. Нет, она не будет Софьей Юлиусофовной Бланки, дочерью своего отца, если не разгадает эту шараду. А их-то она наловчилась разгадывать: папа научил. Папа. Слезы навернулись на глаза, и она заплакала.
У Сони было упорство матери и взбалмошность отца. Она могла сделать, сказать что угодно и кому угодно. Не пропускают по приказу командующего. Да сколько угодно! Она найдет другой путь. У них с папой есть свои тропки-дорожки на полигон. Однако Соне пришлось сильно удивиться и задуматься, крепко, не по-детски задуматься. Все их лазы были либо тщательно забиты, либо заставлены так, что через них не было возможности попасть на территорию полигона. Кроме того, Соня увидела усиленные караулы с … собаками. Папа! На своих детей с собаками. Вечером она ничего не съела. На вопрос, не заболела ли она, молча пожала плечами и пошла спать.
– Ну, что, убедилась? – спросил Стас.
Они с братом поняли, почему она отказалась от ужина.
Соня замкнулась в себе. Она, разумеется, не собиралась оставлять своих попыток. Просто теперь решила действовать по-другому. Надо прийти к папе и сразу его огорошить, чтобы он не успел выгнать ее. Но где найти то, что заставит его удивиться, ведь он редко это делает. Соня стала настоящей шпионкой. Она знала, что копаться в чужих вещах – нехорошо, но по-другому не получалось. Если бы взрослые удосужились объяснить, хоть самую малость, в чем дело, она бы никогда не решилась ни на обман, ни на копание в маминых вещах.
Сказавшись наутро больной, Соня осталась дома только с бабушкой. Брать ее в союзники, конечно же, нельзя. Девочка знала, что бабушка недолюбливала папу. Но и избавиться от нее тоже было проблемой. Тогда Соня решилась на обман.
– Бабулечка, – больным голоском проговорила она.
– Чего, моя касатка? Чего, моя кровинка? – баба Таня заспешила к внучке.
– Бабуль, как хочется мороженого.
– Мороженого? Так, милая, а вдруг у тебя горлышко заболит?
– Не заболит.
– А где болит?
– Не знаю, как будто везде.
– Ой, господи, грехи наши тяжкие. Чего ж это с тобой? Да я сбегала б в магазин, а ты тут как?
– А я полежу, – спокойно ответила Соня.
