И не потому хвостатые прижали хвосты, что боялись Савойи. Но материальный мир жил по определённым законам, и несоблюдение этих законов влекло к хаосу в организме вселенной. А этот хаос вёл к смерти самой Сущности. Уничтожать свой дом никому не хотелось: негде самим будет жить. А ведь этот мир населяли и более высокие существа, на других уровнях. Если хвостатые нарушат общий закон, то их просто сметут другие миры, ещё и ещё более могущественные.
Пока Юджин примеривался какой длины хвост оставить десятирогому, тот весь извёлся и взмолился к главарю материальных миров, Савойе: «мы вассалы твои, кто же спорит! Но мы же не знали, что ваша сторона выиграла. Это всё семирогие, они нарушили все законы и нас подставили». Савойя дал знак, и Юджин отпустил хвост.
Теперь он осматривал поджатых хвостатых и подумал, что может и стоило отдать за это весь свой флот. Весь военный флот своей империи. Теперь его границы не охранялись. Года два надо бы продержаться, и никто не должен знать этот факт. И тут ему пришла идея: «проштрафились вы изрядно. Войско моё пусть отдыхает. Мои воины изрядно потрудились, накручивая хвосты семирогим. И очень бы я не хотел, чтобы они занялись кем-нибудь из вас. Шерсть рогатых встала дыбом. Назначаю вас на охрану границ моей империи. И смотрите, чтобы никто не прошмыгнул без контроля в мои владения. Врагов уничтожать без промедления. Всё понятно?». Хвостатые склонились в низком поклоне.
Весть о том, что границы империи Савойи отныне охраняет род хвостатых, с первого по двенадцатый рог, повергла всех в смятение. Волосатые ангелы всегда наводили ужас на все миры, включая материальные. Никто никогда не хотел с ними связываться. А ещё, шлялся слух, что и ангелы света подчиняются ему. Непонятно всё было там, у этого Савойи. Недаром, мол, у него такая необъятная империя.
Дыхание его было ровное, но внутренне, душою, дышал тяжело. Он к этому привык, хотя понимал, что плохая это привычка. Оболочка не давала вспомнить себя. Здесь было тесно, а его мир был далеко. Совсем далеко. И который раз посмотрел на небо. Те, кто помогают ему, кто они?
Обернулся и не увидел никого вокруг, что никто за ним не наблюдает, и проговорил вслух: «у нас, как в насмешку, одна природа: например, это – информационные аморфные существа – сделал движение рукой вправо, как бы указывая на это, а затем повёл рукой влево – а вот это – машина. Прошу любить и жаловать». Затем, театрально развёл руки в стороны и поклонился. «А эти рифмы… лучше бы их не было. А эти закономерности… лучше бы их тоже не было. Лучше бы ничего не было, и меня тоже. Но раз уж есть, то будем быть. Ах, какие купола, какое солнце». Улыбка вновь озарила его лицо. И был уверен, что улыбнулся не себе: «мне, Господи, зачем, скажи, и почему на этом свете гуляет разноцветный ветер по тайным проблескам души. И почему в прозрачном сне, где всё легко и невозможно, я прикасаюся к тебе судьбой своею осторожно. И прочь не гонишь меня Ты, с моими мыслями чужими, но даришь вдруг с небес цветы мне с лепестками дорогими. Один из них зовут любовь, второй – молитвами любви, а третий – мир любви, иль новь… как хочешь, так и назови. Любить ведь можно только то, что в нас живёт неугасимо, и по подобию оно с душой лишь нашею сравнимо. И от того по детски рад и преклоняюсь пред Тобою, что не забыл Ты своих чад, узрев в единстве нас с Собою… Мне, Господи, зачем, скажи, и почему на этом свете гуляет разноцветный ветер…
