Книга абсурдов и любви - страница 8

– Давай самопал, – рявкнул с ходу полицейский. – Руки верх.

– Как же я тебе дам, когда ты кричишь: руки вверх!

– Опусти вниз и вытаскивай свою пушку

– Да я пошутила, – усмехнулась Вика. – Кто ж в столицу с самопалом приезжает. Это же пшикалка.

– Ты что ж мать твою, – напустился полицейский на носильщика.

– Она зараза так сказала. Я чуть не обмочился.

– А ты козёл поверил. Уматывайте с глаз моих.

– Вижу я, – сказала Вика, – что в этом городе шутки не любят.

Носильщик промолчал.

– Что молчишь, мусьё? – с досадой спросила она.

– Сейчас заговорю, мисс – ответил носильщик.

 Мисс понадеялась на французскую деликатность, но разговор оказался чисто русским.  Он существенно уменьшил грошовый бюджет в мелком карманчике цыганской кофты под тупоголовой булавкой.

– Но за что? – спросила потрясённая Вика.

– За услугу и самопал!

 Носильщик наградил её великолепной улыбкой, показав две подковки червонного золота.

 На площади чемодан оказался объектом великолепных улыбок человека в чёрной кожанке и со связкой разнокалиберных ключей с ярко – жёлтым, словно крохотное солнышко брелочком, которыми он позвякивал, чуть ли не перед носом прохожих и нашёптывал медовым голосом: «Прокатиться дёшево и с ветерком по древней столице, посмотреть знаменитый паровоз, на котором везли Вождя Революции. Сейчас на бронетранспортёрах возят, а раньше на паровозе. Чуете разницу. Смена эпох». Великолепные улыбки Вике уже не нравились. Она попыталась нырнуть в толпу пассажиров, которые выдавливались из вагонов, как паста из зубного тюбика, но таксист так дружески просигнализировал ей, что пригвоздил к месту.

– Куда?

– Прямо! – бросила Вика, пощупав остаток бюджета.

– А дальше куда? – спросил таксист, когда дорога раздвоилась, как клешня рака. – Хочешь отвезу к паровозу.

– Да что я паровозов не видела? – ошалело бросила Вика.

-Тогда гони бабки.

– Да что вы все: гони бабки, гони бабки, – взвинтилась Вика. – Ты случайно не бандит?

–Какой же я бандит, – усмехнулся шофёр. – Таксист.

– Смотри, а то самопальчик вытащу и дырку сделаю.

Такси резко тормознуло, шофёр рывком открыл дверцу, выскочил и на утёк.

– А гроши?

– Подавись ими зараза, – заголосил таксист. – Я сейчас полицию вызову.

– Да не голоси, я понарошку сказала. Какие же вы все пугливые, а ещё столица. Самопалов пугается.

– Морду тебе бы набить за понарошку. Давай бабки за услугу.

– О! – возмутилась Вика, – то подавись бабками, то гони бабки. Ты уж определись. Какие – то вы низкопробные. Шуток не любите, пугливые.

 Город обладал гипнозом. За час он нанёс ощутимый удар, который.  прорвал кофту провинциалки в том месте, где ещё находился островок тверди среди бушующего океана страха. Вика стояла возле трёхглазого фонаря в позе полководца, проигравшего битву вопреки заманчивым обещаниям Фортуны, пока не вспомнила, что градостроители, закладывая фундамент города, заложили и фундаменты студенческих общежитий.

В будке с табличкой "Справка" за адрес потребовали монету. За так информацию давал благотворительный человек. Вика нашла его на перекрёстке. Полицейский отрабатывал свой хлеб под палящим солнцем с палкой, затянутой в шкуру «зебры». Вика взяла угол и почувствовала себя отмщённой, когда знакомое такси, чтобы избежать столкновения с ней, ухнуло в трёхглазое чудовище, которое выбросило весь спектр солнечных цветов.

 Через два часа пёходралом Вика оказалась возле студенческого общежития. Его зодчий любил строгие линии и в погоне за ними достиг резкого контраста со старинным особняком с округлыми формами. Общежитие находилось возле церквушки имени Святого Пантелея и известного всем респектабельного кладбища, засеянного памятниками, под ними ютился прах великих, на берегу просторного озера, в водах которого отражались байковые одеяла и вафельные полотенца на железных спинках кроватей. Комендант общежития среди вафельных и байковых горок посоветовал обратиться в гостиницу.