За последние десятилетия многие физикохимики сталкивались с проблемами разнообразных аномалий, проявляющихся при изучении сверхмалых частиц. До сих пор дело всегда сводилось к поискам каких-то посторонних причин этих аномалий – и причины, естественно, находились: неувязки списывали на влияние окружения, недостаточную чистоту образцов или неправильную трактовку результатов измерений. Все-таки приходится признать, что каждая мелочь имеет значение. Но на самом деле собака была зарыта чуть глубже, а именно, в изменениях свойств самого вещества при очень малых объемах образцов.
На возможность этого указывал еще Дмитрий Иванович Менделеев. Его Периодическая таблица придала смысл понятию «химический элемент» и более ста лет остается путеводной звездой химиков. Однако… построение своей знаменитой схемы Менделеев начинает с жесткого утверждения: при уменьшении размеров исследуемых образцов невозможно адекватно описать их свойства, поскольку поведение частиц становится неоднозначным. Похоже, что сейчас пришло время создавать новую таблицу элементов, включающую более сложные и странные объекты, которые можно назвать суператомами. В последнее время исследователи обнаруживают всё больше и больше суператомов, которым дали название кластеров. Кластеры поражают следующим: будучи образованы атомами определенного элемента, они вдруг начинают проявлять свойства отдельных атомов совершенно других элементов. Более того, химическое поведение суператомов может неожиданно и весьма резко меняться даже при незначительных изменениях размеров (например, при добавлении одного-единственного атома того же элемента). С точки зрения современной физики наиболее важным представляется следующее обстоятельство. Суператомы каким-то чудесным, поистине алхимическим, способом переносят в микроскопический мир некие непонятные пока правила или возможности стабилизации квантовых объектов. В результате основным препятствием для развития новейших производственных процессов выступает сегодня «великий и ужасный» квантовый принцип неопределенности, из-за которого вновь созданные структуры всегда остаются хрупкими и недостаточно стабильными.
Как же, оставаясь в пределах строгой науки, призывающей опираться во всем на неколебимые законы природы, которые даже сам Бог изменить не властен, понять этот принцип неопределенности? И если здесь не в состоянии помочь умозрительная философия и научный эксперимент, то не настало ли время всерьез обратиться к третьей составляющей великой науки алхимии – к теологии? Вот что писал по этому поводу Юнг: «В религиозной сфере общеизвестно, что мы не можем понять какую-либо вещь до тех пор, пока не переживем ее внутри себя, потому что внутренний опыт устанавливает связь между псюхе и внешним… соответствующую отношениям между sponsus и sponsa[19]» (§ 15); «Алхимия и астрология непрестанно занимались сохранением моста к природе, то есть к бессознательной душе. Астрология снова и снова возвращала сознание к познанию Heimarmene,[20] то есть зависимости характера и судьбы от определенных моментов времени…» (§ 40).
В связи с этим любопытно обратиться и к книге известного современного исследователя алхимии Фулканелли. В книге «Тайны соборов» он пишет: «Возьмем простой пример: обычная вода обозначается в химии как H>2O. Что это значит? Это значит, что согласно структуре этой формулы мы можем взять два объема водорода, один объем кислорода, смешать их и… ничего не получить. Впрочем, мы можем очень легко получить взрыв. Для того же, чтобы из водорода и кислорода образовалась вода, необходим огонь. То есть через наш сосуд, в который мы собрали водород и кислород, нужно пропустить искру. Но что это будет за вода? Пить ее практически нельзя, потому что она будет совершенно безвкусной и… не блестит на солнце. Это совершенно удивительный факт, имеющий место при изготовлении природных веществ в искусственных условиях.
