– Анастасия Сергеевна, в связи с вашим днем рождения есть возможность исправить некоторые трудности.
– Какие такие трудности, Вячеслав Николаевич? Завтра такой прекрасный день, а вы опять про неприятные серьезные вещи.
– Объяснить непросто; во-первых, ваше купеческое происхождение и эта квартира. Некоторые факты, имеющие отношение к гибели господина Свешникова. Все детали вам знать совершенно не нужно, но есть некоторые обстоятельства, касаемые и вас, и теперь уже меня. Вы знаете о том, что отец собирался бежать из России?
– Мы хотели уехать, я помню…но теперь, какое это имеет значение теперь?
– Значение всегда есть. Так что завтра мы отмечаем ваше семнадцатилетие.
Никогда в жизни Настя не пыталась задавать себе неприятных вопросов, а тем более адресовать их другим. Подруг у нее не было, школьные знакомые остались позади; высшее образование Советского Союза только начинало формироваться, потому в институте были студенты совершенно разных возрастов. Софью оповестили в тот же вечер; в отличие от своей подопечной, она отреагировала на новость о смене возраста крайне холодно и провела остаток дня в своей комнате. В тот день за ужином Осипов и Настя выпили по бокалу грузинского вина, потом до половины двенадцатого играли в нарды и наконец разошлись по комнатам.
Темные шторы опущены, Настя наощупь пробралась к письменному столу и зажгла лампу; еще раз примерила новое платье, так выгодно подчеркивающее ее тонкую фигуру, и легла спать совершенно счастливая.
День рождения прошел замечательно. Играла живая музыка, и вся для Анастасии; целый вечер головокружительных танцев. Друзья Осипова, все как один в милицейской или военной форме, громкими овациями сопровождали каждый ее выход; в конце Вячеслав Николаевич пригласил на вальс. Настя кружилась, подхваченная крепкими руками, не упуская восхищенные взгляды незнакомых мужчин. Женщины с соседних столиков поглядывали с завистью и раздражением; Анастасия чувствовала свое превосходство и была совершенно счастлива.
Домой вернулись за полночь. Софья в ресторан не пошла, сказавшись больной; но выглянула из комнаты, услышав голоса в прихожей. Осипов сразу прошел в свой кабинет и закрылся. Софья помогла Насте раздеться; набрала полную ванную и нежно терла худые девичьи плечи. Настя говорила и говорила; сбиваясь и перескакивая с детали на деталь, она подробно описывала прошедший вечер; и ресторан, и гостей, и публику; особенно реакцию посетителей на ее танцы; конечно, не упустила завистливые взгляды присутствующих дам. Софья выглядела уставшей, в комнату провожать не стала и поцеловала на сон у порога. В темноте девушка сняла легкий халат и осталась в тонкой шелковой сорочке, сохранившейся от матери; откинула край покрывала и только тут заметила мужскую фигуру напротив окна, Осипов неподвижно сидел у письменного стола. Перед ним стояла бутылка коньяка и две полные до краев рюмки. Он наклонился вперед, властно взял ее за руку и посадил на колени. Она онемела от неожиданности и молча выпила до дна.
– Настя, я взрослый для тебя, это ни отнять ни прибавить. Вот что скажу…Выходи за меня замуж. Это все решит и все сделает проще. Вам без меня не выжить, никто не защитит лучше; документы отца я хорошо припрятал. Не дай бог, кто увидит… но выкинуть пока нельзя, в этой стране что угодно еще может случиться. Ты не бойся, Анастасия. Пока я рядом, все у тебя будет хорошо. Живешь, как птичка, и дальше так же будешь жить, я мешать не стану.
