– Егор Георгиевич, Каю надо потренироваться где-то вдали от чужих глаз. Например, на даче, – Муза наклонилась к ним и совсем беззвучным шёпотом продолжила, – это определено его дар. Это же слова Каргера. Но как далеко он распространяется? На какие дистанции и в каких измерениях? Можно ли взять с собой спутников? А через стену? Кай, ты что-то знаешь об этом? Он что-то говорил?
Кай уткнулся носом в сцепленные на столе руки. Как обычно, ответить Музе было нечего. Каргер ничего не говорил. Ничему не успел научить. Он снова попытался переключить внимание на Савонаролу.
– …то, что осталось от Помпей. И по признанию очевидцев – это было хуже, чем ветхозаветные представления об аде. Мне известно, что Магистр Лиходед приоткрыл для вас покрова Времени, и вы пережили погружение в лиссабонскую катастрофу.
Студенты оживились. Со всех сторон сыпалось:
– Лиссабон! То была крутая иллюзия! Ещё бы не прочь! Как в стереокино!
Восторженный добродушный гул заставил брови Савонаролы сойтись у переносицы.
– Развею ваше зрительское заблуждение. Это была не иллюзия и не кино.
Гул умолк.
– Магистр Лиходед предпринял меры предосторожности, переместив лишь хроноотпечаток неофита Острожского. Это его собственный дар, очень редкий. Вам, зрителям, мало что угрожало, лишь краткая амнезия на тот проведённый в другом времени час. Зато теперь вы сможете представить, какова сила управляемой природной стихии…
– Но ведь «лиссабонское возмездие» объясняется магической местью, а не чем-то природным, – выкрикнул кто-то.
Но это не сбило Магистра с его мысли, и он продолжил:
– …и легко интерполируете её на неуправляемую. Природная стихия, если это не послание Обитающего в неприступном свете, всегда отклик на человеческое вмешательство, магов ли, немажей ли. Человечество переживает экзистенциальную интоксикацию продуктами собственной жизнедеятельности. Воюет за мир, воспевает насилие, молится во славу науки, убивает за любовь. Не мы первые. Империей больше, империей меньше… Так вот – «лиссабонское возмездие», хотя и было совершено весьма могущественными и талантливыми магами и история там тёмная, смотрелось детской игрой в сравнении с возмездием господним.
Класс затих. Савонарола почти шипел:
– Закон осмотрительного дробления гласит: «per partes pervenietur ad totum», или «целым овладевают по частям». Придумав должный повод, не составит труда высвободить дремлющую силу Лиссабонского хребта или Сольфатары. Однако, предвидеть все последствия в таком действии невозможно. Даже самому способному из магов.
– Где мы, и где та Сольфатара, – хмыкнул Андрей Бурыкин.
Крючковатый нос Магистра Савонаролы уже зловеще втягивал воздух. Брови его сошлись на переносице.
– Бойтесь. Бойтесь в глупости своей и неосмотрительности наткнуться на пуп земли, – голос Савонаролы утратил последние человеческие нотки. – А теперь, даю пять минут на просмотр конспекта. И начнём опрос.
Студенты зашуршали портфелями.
Кай покосился на деда.
– Никаких небес. Точка. Обучат, сдашь экзамен или что там – пожалуйста.
– Я совершеннолетний, дед, не запрещай мне, – Кай чувствовал, что закипает.
Муза отмахнулась и, улучив минуту и склонившись над партой, бодро проговорила:
– Спокойно, Кай, ты молодец, ты всё показал на тестировании, у тебя уже получалось светохождение. Именно это помогло пройти тест. Значит, твой дар уже действует, – глаза Музы сверкнули. – Егор Георгиевич, кто не шагает, тот не движется.
