– Алё, мама?
– Где ты была? Почему не звонила? Я так волновалась: по телевизору передавали, что у вас был ураган! И ты не звонишь! Как ваши дела?
Мама – журналист старой гвардии, того цвета нации, который растоптали нищетой и забвением новые хозяева перелопаченной державы. Но мама не доверяет мизерному государству, расположенному на другом конце земли, поэтому мне сложно убедить её, что оно богоугодно, поэтому от урагана нам достаётся только дождь, а размах телестрастей обычно преувеличен. Студенческие беспорядки, профсоюзные забастовки, демонстрации и климатические нарушения выглядят, к счастью, гораздо эффектнее на телеэкране, чем на улицах моего города – достаточно заснять на видео одну горящую шину, чтобы на экране телевизора полыхала вся столица, и достаточно сделать фото одного поваленного дерева на набережной, чтобы создалось впечатление японского цунами.
Мама отказывалась путешествовать и никогда не навестила меня в моём далеке, мне так и не посчастливилось одарить её благами нашей земли обетованной. Моё желание доставить ей удовольствие от заботы посторонних людей, сердечной атмосферы пунктов здравоохранения и бытовых услуг без усилий – почило втуне.
В советские перестроечные времена приезжали в гости к своим «декабристкам» сёстры, племянники и тёти, матери и отцы, по отдельности и даже вместе. Некоторые матери оставались на полгода, а то и на год нянчить малолетних внуков. Они навещали свою дочь на работе, оживляя рабочую обстановку иностранного предприятия экзотикой собственного существования, иногда заходили вместе с внуком, обедали на общей кухне среди сотрудников, заводили с ними знакомство, насколько позволяло незнание языка.
Начиная с девяностых, когда характер русской миграции изменился и стали приезжать и оставаться целые семьи, бизнесмены, студенты, молодые сотрудники международных компаний – многие родители переселялись насовсем, помогали воспитывать подросших внуков. Некоторые родительские пары даже жили отдельно на свою пенсию. Некоторые, в свой срок, нашли здесь свое последнее прибежище.
Для соотечественников, живущих на далекой стороне, посольство олицетворяет дом – не удивительно, что они всегда тянутся к нему и с радостью откликаются на любое приглашение. До перестройки, когда еще не было ни русского консульства, ни посольства, в стране работало агенство печати «Новости», где, кстати, служили журналисты из местных коммунистов наряду с советскими сотрудниками, которые приветливо относились к проживающим согражданам, и в офисе всегда можно было получить бесплатно советские издания, в частности, журнал «Экран».
С началом перестройки именно агенство печати «Новости» организовало первое собрание соотечественников с тем, чтобы рассказать об изменениях, происходящих на родной стороне. Первые русско-смешанные дети, еще маленькие, бегали в проходе между рядами стульев, занятые их молодыми мамами – первыми русскими женами в этой стране, пришедшие на первое собрание – первое внимание к гражданам «второго сорта», негласным «предателям родины», хотя они, конечно, совсем себя таковыми не чувствовали.
В последующие пореформенные годы и позднее внимание со стороны уже консульства, а позднее и посольства, росло, появился термин «соотечественники», между посольством и соотечественниками возникло сотрудничество, рабочие и дружеские отношения, с годами все более плотные и полноценные. По просьбе одного из наших послов, я даже подарила одну свою книгу с автографом посольской библиотеке.
