За последней подписью отцу церкви пришлось ездить несколько раз уже после собрания, поскольку самая упорная из прихожанок не соглашалась ставить автограф на чуждый ей документ. «Не приходите больше, батюшка!»– воззвала она в итоге с порога своего дома, но батюшка не только вернулся наутро же, но и упал перед ней на колени, умоляя помочь, как если бы за невыполнение ему грозило усекновение головы.
В том же евангельском ключе прошла воскресная служба. Перед началом её издатели принесли приходской листок, в котором смиренно и корректным слогом довели до сведения читателей невнятность сложившейся ситуации. Неизвестно, в какой момент службы удалось батюшке его прочитать, но запланированная проповедь была заменена на страстную импровизацию об иудах, после которой батюшка пал на колени перед паствой, и, кладя земные поклоны, испросил у неё прощения за неведомые ему грехи. Прихожане, устыдившиеся батюшкиной истерики, замерли и глаза долу дослушали спектакль до конца. Правда, нашлись и более хладнокровные, которые вышли из храма, не поддержав лицедейства в святом месте.
В последующие дни издатель приходского листка получил несколько анонимных звонков угрожающего характера, исходивших от сквернословящих пьяных соотечественниц, выступавших в защиту священника. Изумление помешало издателю испугаться. Трезвый разум говорил ему, что в заметке не только нет обвинений, но и факты перечислены лишь те, что упоминались батюшкой публично всему приходу. Гротеск происходящего напомнил служителю печатного слова о многообразии души своего народа. До обсуждения таких понятий, как право на противоположное мнение, уважение чужой точки зрения, взаимоотношение с людьми в коллективе, мнимость образа врага и неуместность мании преследования у адресата приходского беспокойства – дело просто не дошло.
В это же время на посольском приёме к издателю подошёл гость, приехавший из известного российского ведомства, и в радушной беседе за знакомство рассказал к слову, что знаком с батюшкой с тех времён, когда оба служили в маленькой европейской стране, где батюшка, отличаясь умом, успешно сплотил тамошних соотечественников вокруг православной церкви. Этот примечательный разговор так и остался стоять колом в памяти издателя.
Взбудораженный приход попытался было связаться с самим Патриархом, но в духовной курии у проворного батюшки оказались могущественные защитники, и петиция не дошла по назначению.
Смятые вихрем нежданных событий, никто не вспомнил «сосланного на Курилы» монаха-танкиста. Вспомнили о нём прихожане, только когда неожиданного пришла от него открытка с незлобливым приветом, вспомнили и сравнили… Давно канула русская школа и просветительский журнал грубоватого толстяка и закрылись на ключ двери столовой в жилой половине, где обитала теперь нерадушная матушка с малыми детьми.
Батюшка же, произведя необходимый эффект в своих владениях, развязал себе руки и стал зарабатывать на жизнь продажей недвижимости, поскольку зарплата из Патриархии приходила с многомесячными перебоями, а матушка нянчила двоих малышей. Да и содержание церковного дома требовало немалых вложений, на кои малочисленная паства не тянула. На возможные претензии батюшка предусмотрительно заявлял одно: «Службы я служу!», – что было абсолютной и неоспоримой правдой.
