– Научусь. Но времени у нас мало, поэтому послушай меня. Ты будешь Сабиной Фонтен.
Мамуся удивленно воскликнула:
– Ты хочешь дать мне имя мадам Фонтен?
Ева обдумывала все это с того момента, как вышла из кабинета месье Гужона. Ей нужны были имена реальных людей на случай, если их задержат и какой-нибудь чиновник захочет проверить их документы по картотеке.
– Так будет безопаснее, – сказала Ева. – Необходимо придумать какое-то объяснение для твоего акцента, так что, если кто-нибудь спросит, скажешь, что ты эмигрировала из России в 1917 году, твое настоящее имя было Ирина, но ты сменила его на Сабину. Потом ты вышла замуж за настоящего мужа мадам Фонтен – Жана-Луи Фонтена, подлинного французского патриота, пропавшего без вести на фронте.
Мать в недоумении уставилась на нее:
– А ты?
– Я буду Колетт Фонтен.
– Но настоящая Колетт еще ребенок.
– К тому времени, когда кому-нибудь придет в голову проверить дату ее рождения, мы будем уже далеко.
– Но как ты изготовишь эти документы? – не унималась мамуся.
Ева быстро рассказала матери о своем визите к месье Гужону, о тех бланках и чернилах, которые он ей дал.
– Я постараюсь сделать все, что в моих силах, – закончила она.
– У тебя ничего не получится, – возразила мать.
– Должно получиться, мамуся.
На кухне Ева открыла чехол и, приподняв пишущую машинку, вытащила из-под ее клавиатуры конверт месье Гужона. Внутри находились три бланка удостоверения личности, три бланка разрешения на проезд, бланки свидетельства о натурализации и свидетельства о рождении и четыре ручки: с темно-синими, ярко-голубыми, красными и черными чернилами. Еще одну ценную находку она обнаружила на самом конверте: на нем были приклеены марки с изображением монеты – единственная часть документа, которую невозможно было подделать с таким ограниченным запасом материалов. Теперь ей уже не удалось бы купить марки в табачной лавке, не вызвав подозрений.
Ева, закрыв глаза, шепотом поблагодарила месье Гужона за то, что он все предусмотрел и хоть отчасти, но помог ей. Она разложила перед собой на столе все материалы, а также удостоверения личности, принадлежавшие ей и матери. И глубоко вздохнула. В голове звучали слова отца. «Однажды ты еще оценишь дары, которыми наградил тебя Бог».
Она начала с удостоверения личности матери. Сначала Еве пришлось подделать почерк вечно загруженного работой, но расторопного клерка из префектуры. Она тщательно изучила настоящее удостоверение матери, напомнила себе, что ее плавный аккуратный почерк здесь будет совсем не к месту, и принялась за дело. Ручкой с черными чернилами, которую ей дал месье Гужон, она заполнила бланки небольшими ровными печатными буквами. «Фамилия: Фонтен, урожденная Петрова. Имя: Сабина Ирина. Дата рождения: 7 августа 1894. Место рождения: Москва».
Она продолжила заполнять документ, указала настоящий цвет волос и глаз матери, ее рост и другие сведения. Ева сжала зубы, когда дошла до графы «Нос», которая помогала властям вычислять евреев. Она написала: «средний», затем указала выдуманные адрес и регистрационный номер, закончив большой размашистой подписью того, кто каждый день ставил свое имя под бумагами, решающими судьбы людей.
Откинувшись на спинку стула, Ева с минуту изучала свою работу. Почерк был почти такой же, как на настоящих документах ее матери, по крайней мере, сторонний наблюдатель вряд ли заметил бы подделку. Достав фотографию, которую прежде вырезала из юбилейной фотокарточки, Ева приложила ее к соответствующему месту. Затем она осторожно прикрепила фотографию степлером, который месье Гужон положил ей в чехол машинки, и еще раз посмотрела на документ, проверяя, насколько достоверным он выглядел.
