– Не знаю, все так делают, потому что я – зверолюд. Потому что я не такая, как они, вероятно, – неужели он не знает, кто я? Обычно родители объясняли своим детям, почему не стоит общаться со мной. Мой взгляд упал на кожаный браслет на его руке – на нем был серебряный герб, изображающий два перекрещенных меча над какой-то изящной хищной кошкой, стоящей на задних лапах. В геральдике я разбиралась не очень, но точно знала, что перекрещенные мечи на гербе означали то, что род был связан с военными советниками. Но детей военных советников я видела, они такие же, как остальные.
– А зверолюд – что-то плохое? – в ответ на этот вопрос я уставилась на него, как на умалишенного. Он что, существует не в этом мире? Разве, чтобы получить общественное порицание, обязательно нужно быть плохим?
– Нет, наверное, – я даже не знала, как отвечать на его вопрос.
– Тогда почему?
– Ну, – я совсем растерялась. Да я и сама была бы рада узнать – почему? – у меня есть хвост, – продемонстрировала я ему соответствующую часть тела, если он еще не успел заметить, хотя это было сложно – в процессе разговора он метался из стороны в сторону из-за моего волнения, – уши, лапы. И глаза – видишь какие, – я приблизила свое лицо к его, расширив глаза, так что они стали почти абсолютно круглыми.
– Ну и что? – казалось, мальчишка совсем не понимал причины, – у меня тоже есть уши и глаза, правда, не такие. Хвоста, правда, нет, – казалось, это обстоятельство его по-настоящему расстроило, – Но ты красивая, – я удивленно заморгала, отпрянув от него. Прежде все, увидев меня в первый раз, звали меня чудовищем, монстром, уродом, зверьем, страшилищем… Я не подавала вида, что меня это задевает, а задевало, и еще как, я ведь на тот момент – маленький детеныш, девочка, которой, несомненно, важно чувствовать себя красавицей, да и в зеркале я ничего мерзкого в своем облике не наблюдала. Красивой меня прежде называла только мама, брат иногда, но они не могли считаться авторитетными и непредвзятыми источниками в этом вопросе. Впервые кто-то посторонний назвал меня… красивой? От осознания этого по телу пробежали мурашки, а на глазах выступили слезы. Это было так… приятно! – Я что-то не так сказал? – перепугался мальчишка моих слез, – Ты только не плачь, пожалуйста, – он обезоружено поднял руки, не зная, как меня успокоить.
– Нет, ничего, – я смахнула слезы и улыбнулась, протянула ему руку, – Меня зовут Аянэ, а тебя как?
– Я – Джин, – его рука, которой он обхватил мою, была такой теплой, – Я никому больше не позволю обидеть тебя, – пылко добавил он. Детское обещание, которое он держал, пока имел возможность быть рядом. И, хоть у меня были уже защитники, я приняла его клятву с благодарностью.
Как давно это было…А я все еще помнила те ощущения маленькой себя, они наполняли меня таким не омрачаемым светом, верой в лучшее. Ведь я не ждала тогда подобного, смирилась, а вон как оно вышло.
Крис и Рэй были… крайне удивлены, если не сказать больше, когда увидели меня, весело болтающей с новым другом. Они, чувствуя свою ответственность за меня, устроили Джину допрос с пристрастием, который он с легкостью прошел. Парни тоже не поняли причины такой его неосведомленности, но решили не ворошить это дело. Позже мы связали это с тем, что он является сиротой, никто не вбивал ему в голову свое мировоззрение.
Как же давно я их не видела, как соскучилась! Шесть лет – шутка ли?
