– Будет неплохо, если зеркало расскажет, что видит в нем Сайрус, – сказал Хью. – Знаю… – Он резко осекся и указал на отражающую поверхность. – Что это? В зеркале что-то происходит…
Конечно, это могло быть всего лишь его предположением, но я испытал чувство, отлично известное всем, кто сталкивался с психическими феноменами. Ты как будто слышишь внутренний зов, который все больше овладевает твоим вниманием. Вместе с тем я почувствовал внезапное движение воздуха в комнате – легкое, но вполне ощутимое: повеяло холодом. В ту же секунду Сайрус, сидевший совершенно неподвижно, погрузился в своеобразный экстаз: глядя в зеркало, он начал царапать ковер коготками.
Я проследил за указующим жестом Хью. Поверхность зеркала, несмотря на то что комната была хорошо освещена, потемнела, и я больше не видел ни отражения кота, ни Хью, стоящего за ним, ни свечей, горевших на столе. За стеклом было тускло и сумеречно и что-то двигалось – я не видел, что именно. Однако очень скоро – почти мгновенно – зеркало стало показывать обычную картинку. Ничем не выдав волнения, я подошел к креслу. Внезапное исчезновение отражений, чувство, что в темноте за стеклом присутствует нечто, было не очень-то приятным.
– Теперь все исчезло, – констатировал Хью. – Но… скажи, ты что-то видел?
– Оно потемнело, – ответил я. – И в темноте что-то двигалось.
Мой друг неожиданно рассмеялся.
– Ого! Покупка оказалась выгоднее, чем я думал. Я видел то же самое. Думаю, Общество психических исследований назвало бы это случаем массовой галлюцинации, твоей и моей. Но это ничего не объясняет.
– Тогда давай назовем твое зеркало зеркалом с привидениями, – предложил я. – Хотя, возможно, это объяснение ничего не значит!
– Никто не знает, что это значит, – вздохнул Хью.
* * *
Через три дня я снова приехал к моему другу. За это время зеркало повесили над камином, и там оно смотрелось восхитительно. Как сказал Хью, никаких эксцессов больше не было – зеркало сияло и отражало предметы, находившиеся в комнате.
Теперь, когда оно находилось на уровне моих глаз, я мог осмотреть его и подивиться прекрасной работе. Однако в глаза бросались черные точки, нередкие для старых зеркал. Присмотревшись, я заметил, что некоторые точки находились не под стеклом, но и на поверхности. Их было не больше полудюжины, и у нижнего края стекла, где оно входило в деревянную раму, в трещинке образовался маленький коричневый нарост, словно туда затекла какая-то жидкость и засохла, образуя деформацию вроде той, что возникает под гвоздем, вбитым в ствол фруктового дерева. Но особого интереса это обстоятельство у меня не вызвало, и когда ко мне подошел Хью, я даже не стал говорить о нем.
Хью ворчал, что зеркало «ведет себя совершенно нормально».
– Я все утро смотрел в него, – сказал он, – и видел только свое лицо. Поднимал к нему Сайруса – к огромному его восторгу. Но кот нисколько не заинтересовался – он думал, что я играю с ним. Когда ему надоело, он стал извиваться у меня в руках. Но ты когда-нибудь видел зеркало, которое так идеально вписалось бы в интерьер?
– И больше никаких галлюцинаций? – спросил я.
– Ни одной – я хочу сказать, не было даже намека. Но все же Сайрус видел что-то тем вечером, когда ты приходил, и чрезвычайно этим наслаждался. У котов потрясающее восприятие, они любят ужасы и, как ты знаешь, мертвецов. Кстати, хочу попросить тебя остаться на ужин. Ко мне пожалуют две скучнейшие кузины, и поскольку я всегда выручаю тебя в подобных ситуациях, ожидаю ответных услуг. Все по-честному, не так ли?
