Однако ностальгия нет-нет, да временами напоминает о себе. Проходя мимо книготорговца, бывшие коллеги часто в задумчивости останавливаются. Наиболее стойкие повздыхают и уйдут. А те, что послабее, могут не удержаться и что-нибудь купить.
Причём покупают они очень часто не новинки, не то, что во времена их активного занятия книгами и достать было невозможно, так как попросту не издавалось. Покупают они то, что коллекционировали тогда – двадцать, тридцать, сорок лет назад. И я не думаю, что они станут это читать. Им важно подержать в руках, поставить на полку, полюбоваться, понюхать тот предмет, который тогда вызывал в них особое, трепетное, непередаваемое чувство, вспомнить былое, свою ушедшую навсегда молодость и смахнуть слезу.
Удивительно наблюдать, как солидный взрослый мужчина в выходной носится по городу в поисках приключенческих книжек издательства «Детская литература» из серии, прозванной библиофилами «рамочкой». Книжек в подавляющем своём большинстве морально и содержательно устаревших, абсолютно не соответствующих современности, наивных и примитивных. Литературой их даже с натяжкой нельзя назвать. А читать просто невозможно.
Ностальгия, судя по всему, приняла внушительные масштабы. И рынок отреагировал моментально. Целый ряд современных издательств стали штамповать всё подряд в переплётах с такой же рамочкой. Но старых книжников не проведёшь, им подавай то, родное, старенькое. Поэтому цены на старьё, пользующееся повышенным спросом, стали резко расти. Особенно в Москве и Петербурге.
Широко распространено мнение, что в советской литературе была жесточайшая цензура. Но мало кто знает, что графоманы и бездари находили в ней лазейки. Под видом произведений для юношества (в тех же «рамочках» и подобных книжных сериях) они протаскивали подлинную чушь, да вдобавок стотысячными тиражами.
6. Улица способствует выживанию
А вот уличная книжная торговля оказалась более живучей и, хотя и неважно, но влачит свое существование по сию пору. Тут сыграла роль людская лень. Во Дворец РТИ нужно специально тащиться, да еще в выходной, да еще утром, когда хочется отоспаться. И в магазин тоже надо специально ехать, выбирать время. Совсем другое дело – уличный продавец! Ты идешь себе по своим делам, а он выставил товар на всеобщее обозрение. Глядь, хорошая вещь! А что, думают прохожие, отчего бы и не купить? И цена ниже, чем в магазине.
Книжники облюбовали место возле единственного в городе государственного магазина «Букинист», на пересечении улиц Ленина и Революционной, что было вполне резонно.
Царящие среди них нравы резко выходили за рамки приличий Дворца РТИ и больше соответствовали законам джунглей. Практически все эти сеятели доброго и вечного дружили с зелёным змием, курили и сквернословили. Негласным авторитетом здесь был Серёга – не отягченный образованием и воспитанием субъект, в котором распознать книголюба было чрезвычайно сложно даже психологу и следователю. Меня всегда удивляло, почему предметом бизнеса он выбрал именно книги. Разбирался Серёга в одних криминальных романах. Из серьезных авторов знал лишь тех, кого часто спрашивали.
Серега не допускал, чтобы кто-то зарабатывал больше него. Поэтому он всегда занимал самое удобное место на парапете здания, которое никто не смел занять, и выставлял самое большое количество товара. Если какой-нибудь новичок пытался его ослушаться, взывая к демократии, он становился врагом и, как правило, скоро исчезал. Книжники же никогда не перечили «пахану», хотя в душе ненавидели его.
