Зато я сразу
увидела проход в лес, который сопровождался изрядно помятыми деревьями – тут
точно пробирался пёс. Как раз под стать его габаритам. Туда я решительно и
направилась.
Погода стояла
солнечная, и в лесу уже не было так мрачно и страшно, как в ночь побега. Тут
очень красивая природа. А я поймала себя на мысли, что начинаю родниться с
Роялстоуном. Боль в груди, вызванная тоской по дому и близким, почти иссякла за
время заточения. Возможно, тут помогло то самое колдовство летунов, заставившее
нас с Леттой перестать предаваться физиологическим нуждам. Боль души – тоже моя
нужда. Теперь я будто прожила её. Настала пора смирения: мне никогда не
вернуться домой, нужно жить здесь и сейчас, отныне это – моя новая жизнь, новый
шанс проявить себя и зажить счастливо.
Я уже далеко
углубилась в лес. След от нашего побега тянулся слишком явно. Поразительно, как
нас не настигли летуны. Вычислить наше направление просто даже мне, что уж
говорить о тех, кто всю жизнь легко ориентируется в лесу и горах.
В подтверждение
моих мыслей где-то поблизости хрустнула ветка. Кто-то следил за мной. Я нырнула
в кусты.
— А-ааай, — за
ними оказался резкий склон, меня понесло кубарем вниз.
— Лили! –
послышался окрик сверху, на краю стоял Арчи. – Ты цела?
— Да, вроде бы,
— отряхиваясь и пытаясь встать, прокричала ему.
Я была
несказанно рада, что это оказался именно он.
— Не двигайся,
я сейчас спущусь, — он пролез через кусты и плавно спикировал ко мне.
Пока он помогал
мне встать и ощупывал меня на предмет переломов, я поняла, что пялюсь на его
голый торс. Не знаю, как выглядит Кристиан без своего напыщенного камзола, но
его брат прекрасно сложен. А как он грациозно и легко летает… О чём я только
думаю!
— Ничего не
болит, Лили? Почему ты не отвечаешь?
— Прости, я
задумалась, — опять мои щёки запылали, предатели. – Да, всё в порядке, ничего
не болит. Ну, не сильно, по крайней мере.
— Что ты забыла
в лесу? Не понимаешь, что здесь опасно? Мало тебе было заключения? — он злился,
его глаза снова пылали таинственным зловещим светом, как там, у клетки.
— Я что, и
погулять уже не могу, — наигранно храбрилась я, — или ты тут — хозяин леса и
запрещаещь мне?
— Да что с
тобой такое, девчонка? — вместо злости на его лице промелькнула тень грусти,
огонь в глазах потух.
— Я кое-что
потеряла, Арчибальд, а ты, — насупившись, буравила его лицо взглядом, стараясь
не опускать глаза чуть ниже, — ты взял и напугал меня, из-за тебя я свалилась,
могла вообще шею свернуть! Зачем ты выслеживаешь меня?
— Я знаю, что
ты потеряла, — он вдруг перебил меня спокойным тоном и протянул мне медальон. —
Нашёл это в шерсти Лютика.
— Кого? Лютика?
— Да, так зовут
моего пса, — нахмурился летун.
Я не выдержала
и расхохоталась, хватаясь за живот. Назвать такую громадину Лютиком? И это
суровый летун, который нас держал в клетке около недели!
— Прекрати
смеяться, глупая! И не смей никому говорить, для летунов он — Лют. Лютиком его
зову только я.
С этими словами
он развернулся и полетел прочь. А мне вдруг стало грустно. Зря я так себя
повела. Но он тоже хорош: такой весь из себя мужественный и независимый, а
обиделся на мою реакцию, как ребёнок.
Хорошо, хоть не
зря сходила в лес, вот и медальон теперь снова со мной. Только как же мне
выбраться отсюда, если дорога осталась высоко наверху…
Что-то мягкое
щекотнуло мою ногу и я испуганно осмотрелась вокруг.
