Княже - страница 26

***

Сверкающие глаза вновь прорезали мрак ночи. Они окружали, словно брали в кольцо. Огромный темно-серый волк скалил зубы и пятился, но не мог остановиться — мерзкие неживые огни повсюду! Поэтому ходил кругами, словно стараясь запомнить каждую пару.

В волчье сознание просочилась, будто сквозь нагромождение камней, мысль: «Обратись в человека».

Что это значит, хищник не понял.

Звуки леса стали меняться. Кажется, это называется смех — такое странное человеческое понятие. Откуда он мог знать о нём? И услужливый голос подсказал: «Сорви амулет, волчонок. Сорви с шеи».

Забыв на секунду про оборону от бесконечного множества пылающих глаз, волк почесал лапой шею, когтями зацепил тонкую цепочку и рванул с силой. Перед ним лежала яркая блестящая вещица, какую носят люди. Он наступил на крышку, – и разрывающая боль влетела в сознание, будто кто-то рвал тело на части, и не было сил сопротивляться.

Я очнулся на промерзшей земле, откашлялся, ноги свело судорогой. Совладав с конечностями, поднялся и схватился за бедовую голову: я всё вспомнил! Лина, исчезновение лешего, кровь, волчье сознание… как будто несколько дней провел в бреду.

Как же хорошо вновь почувствовать себя человеком!

Однако тело вскоре начало замерзать, а я даже не знал толком, как долго амулет позволит мне стоять на двух ногах.

Нацепив обратно на шею единственное сокровище, отправился вперед, еле разбирая тропинку, не в силах остановить поток мыслей. Была ли Лина очередной ловушкой, мороком? Почему я вижу её с закрытыми кровавыми глазами?

Нога ступила во что-то влажное. О нет, только не болото! Но это оказалось небольшой лужицей. Только на воду всё равно не похоже. Человеческие глаза слабы, поэтому пришлось опуститься на колени, обмакнуть палец и принюхаться. Вязкая жижа почти без запаха. А на вкус… кровь.

В лесу полно хищников похлеще меня, в заколдованном лесу – тем более. Стоит ли удивляться? Но что-то было не так. Чутье подсказывало: произошло нечто мерзкое. Сводившие с ума светящиеся точки множества глаз стали повсюду появляться вновь. Но пока я человек, нагой, замерзающий, смысла в борьбе нет. Усмехнулся: грош цена обещаниям Предводителя нечисти, не выбраться мне из леса. Только подумал об этом, – из кустов, с треском поломанных ветвей, стали вылезать безобразные умертвия. Кособокие, одни – без конечностей, другие – с ободранной кожей, кто вовсе без неё, как ходящие скелеты, они надвигались на меня, шли неспешно, тыкали пальцами в мою сторону и мычали, рычали, хрипели. Один самый резвый подскочил совсем близко и прошипел:

– Убийца! Убийца!

Остальные подхватили настрой и на разный лад произносили:

– Убийца! Он убил! Он убил!

Схватив камень с дороги, я огрел урода по морде, отчего тот заверещал и скрылся в кустах.

– Идите в пекло, твари! – крикнул, подбирая очередное «оружие». Благо, тропа попалась каменистая. – Что за чушь вы несете?

Умертвия отступали, но их крики не прекращались:

– Ты убил! Ты убил! Одного из нас! Одного из нас!

Попав двум уродам в головы, я засмеялся, но тут же почувствовал головокружение. Неужели время вышло?

– Ты убил его! Ты ответишь!

– Да кого я убил-то, чудики? – Превозмогая сильную тошноту и жар в теле, спросил, подхватывая очередной камень.

Нежить словно учуяла перемены в моем состоянии и стала смелее приближаться.

– Ты убил ЛЕШЕГО! Ты убил ЛЕШЕГО!

– Что? Да какого…

Прежде чем обернуться, разглядел напоследок жест – обрубок руки умертвия указывал вниз, под дерево. И тут я увидел его – провожатого. Толстый, грязный леший лежал на боку с неизменно торчащей веткой из уха, обняв дубинку, в луже крови, что стекала вниз тонким ручейком. Глаза закрыты, он не дышал. Началась трансформация. Человеческое тело взорвалось болью, которая быстро исчезла, – и вот я уже стоял на четырех лапах, окруженный уродцами. В жутких глазах пылала жажда мести. Но при чем тут я? Им этого не объяснить, придется защищаться.