А ещё появилось непреодолимое желание немедленно вернуться к тому оврагу, с которого я свалилась в этот мир. Или в это время…
— Ну что, обнюхал? — поинтересовалась невежливо у собаки. Та села напротив:
— Да.
— Вердикт?
— Ты не из золотых хазар.
— Золотые хазары? — переспросила я. — Это ещё кто?
— Как хазары, но с золотыми перьями на шлемах, — объяснил пёс. — Напали. Мы защищались. Я убил двоих. Князь четверых. Остальные остались там…
— Вы попали в засаду? — догадалась я.
— Они вышли из-за грани. Ты тоже из-за грани, но не из них. Пахнешь по-другому.
Я наморщила лоб, пытаясь выгрести из завалов памяти словосочетание «золотые хазары». Там вертелся только вещий Олег со своей лошадью, которую покусала змея, и фразой про то, как он собирался отмстить неразумным хазарам. Больше ничего.
— Я точно не сплю? — спросила на всякий случай и получила обстоятельный ответ:
— Нет. Спят с закрытыми глазами, а у тебя глаза открыты.
— Разумно, — согласилась, бросив взгляд на князя. — Слушай, а где у вас ближайшая больница?
Задала глупый вопрос и сразу поняла это. По глазам собаки. Пёс смотрел с вежливой опаской, как на сумасшедшую. Поправилась:
— Ну, домой его надо отвезти что ли…
— Город уже недалеко, — словно с облегчением отозвался пёс. — До заката солнца доберёмся.
— Фигасе недалеко! — присвистнула я. — У меня, между прочим, нога болит!
И осеклась. Пошевелила лодыжкой. Нога не болела. Она не одеревенела, двигалась нормально, просто не болела, как будто я её и не подворачивала. Так. Та-ак… Что всё это значит, я пока не знаю. Но разберусь. Потом. Сначала надо…
— Ты можешь подогнать лошадь? — спросила я у собаки. Та встала, отряхнулась с головы до хвоста и ответила, будто плечами пожала:
— Попроси, и она придёт.
— Думаешь?
— Уверен.
— А… Как её зовут?
— Резвый, — буркнул пёс и снова лёг. Лентяй. Всё самой придётся, всё самой…
Я сделала несколько шагов в сторону лошади и спросила осторожно:
— Скажи, Резвый, можно тебя попросить подойти?
— Попроси, — рассеянно ответила лошадь, продолжая щипать траву. Нет, серьёзно? Так всегда говорил папа, когда я задавала подобный вопрос. А на моё возмущение улыбался: «Ты спрашиваешь разрешения попросить или всё же сделать что-то?» Вспомнив папу, я со вздохом поправилась:
— Резвый, подойди, пожалуйста, поближе к хозяину.
Покосившись на меня большим тёмным глазом, Резвый послушно потопал к лежавшему раненому. Мой план был таков: взгромоздить князя на коня и потихонечку отвезти в цивилизацию. В относительную цивилизацию… Потому что на врачебную помощь тут рассчитывать не приходится.
Если князь не помрёт по дороге, если не скопытится от инфекции…
Возможно, меня даже наградят.
Возможно, даже не посмертно.
Конь лёг, подогнув ноги под себя, рядом с князем. Я кое-как взгромоздила совсем не лёгкого мужчину животом на седло и, перекинув руку, примотала её ремешком к подпруге. Для верности ещё и ногу закрепила с другой стороны седла, а потом перекинула повод со спины лошади к морде и спросила:
— А ты знаешь, куда везти?
Конь кивнул большой головой, фыркнул, как мне показалось, презрительно и сказал, жуя уздечку:
— Знаю, сам довезу.
— Сам он довезёт, — гавкнул пёс. — Пошли потихоньку.
Я только пожала плечами и скомандовала:
— Н-но!
— «Но»! — заржал Резвый. — Нет, ну посмотрите на неё! «Но» упряжным кричат, а я подседельный! Я боевой жеребец! А она мне: «Но»!
— Прости, — с улыбкой ответила я. — Никогда раньше не имела дела с лошадьми.
