– Вот именно, Федор. Молодец, что хоть этого не забываешь, за что и ценю тебя, и в обиду никогда и никому не отдам. А то многие с епископом Геннадием не прочь добраться пальцами до твоей глотки. Хоть и вольнодумец ты великий, но государеву линию в политике ведёшь правильно и зрело. Многим надобно бы помнить о сути княжьей воли на Руси…
– Так что будем делать, государь?.. Поппель просит нижайше третьей аудиенции у тебя…
– Пока ничего не говори ему… Приму его… От короны откажусь, но выражу твердое желание заключить с империей Фридриха союзный договор. А после договора и прочих веяний решим и насчёт обручения и брака Елены…
– Как скажешь, государь…
– Вот так, сначала сына Ивана бросил в топку государевых союзов и московской политики… – грустно, с надрывом, комком слёз в горле промолвил государь. – Теперь вот дочку бросаю… Не выйдет с принцем Албрехтом, в другую топку брошу, хоть в Казимирову… ради русских интересов… так надобно Руси… Чего ты понимаешь, Фёдор, в любви отцовской и супружеской государя… Мария Тверская… Софья Палеолог… Иван Младой… вот Елена… звенья трагической цепочки личных судеб, нанизанных на государственные интересы Руси святой… ради её исторического прорыва в ряды самых первых европейских государств…
Впервые в жизни Федор Курицын увидел слёзы на глазах своего государя и отвернулся, чтобы не мучить своё и государево сердце…
А вскоре и Курицын, и многие ближние московские князья и бояре во главе с самыми знатными: Патрикеевым, Холмским и Ряполовским были потрясены сценой «дипломатической тайны» третьей аудиенции, данной послу Фридрихову Поппелю в «набережных сенях» дворца. Государь выслушивал посла, отступив несколько шагов от своих бояр.
– Молю о скромности и тайне… – говорил тихо с придыханием Николай Поппель. – Ежели неприятели твои, ляхи и богемцы, узнают, о чём я говорить намерен, то жизнь моя будет в опасности. Мы слышали, что ты, государь, требовал себе от папы королевского достоинства; но знай, что не папа, а только император жалует в короли, в принцы и рыцари. Если желаешь быть королем, то предлагаю тебе свои услуги. Надлежит единственно скрыть сие дело от монарха польского, который боится, чтобы ты, сделавшись ему равным государем, не отнял у него древних земель русских».
Ответ Ивана Великого был исполнен прямоты, величия, истинной царской гордости:
– Государь, великий князь, Божией милостью наследовал державу Русскую от своих предков, и поставление имеет от Бога… Мы подлинные властители в нашей земле, от наших предков, и мы помазаны Богом… И мы никогда не искали подтверждения тому у кого-либо, и теперь не желаем этого… И сохраним державу мольбами Богу вовеки…
После этих великих слов Поппель не смел уже больше надоедать с предложением коронации от имени императора и вторично обратился к более практичным вопросам сватовства:
– Великий князь имеет двух дочерей – Елену и Феодосию; если не благоволит выдать никоторой за маркграфа баденского, то император представляет ему в женихи одного из саксонских знаменитых принцев, сыновей его племянника – курфирста Фридерика, а другая княжна русская может быть супругою Сигизмунда, маркграфа бранденбургского, коего старший брат есть зять короля польского…
Государь мягко улыбнулся и сказал послу:
– На сие позже дадим ответ, крепко подумавши… Женитьба дело не простое, трудное дело для детей государевых и императорских… Много надобно обдумать и оговорить…
