Очень нехотя, но в глубине души я невольно посочувствовала попутчице. Пусть и безалаберно, раздражающе и невпопад правилам приличия, а вела Мизуки себя искренне. Говорила, что приходило на ум. Я ценила это качество, правда, с посторонними людьми всегда была настороже. Мизуки никакой опасности не представляла – разве что для моих ушей.
– Я вполне американизирована, – сказала я. – Моя мама уже много лет живет в Штатах. Я… могу вас понять, Мизуки-сан.
Подняв на Мизуки глаза, я увидела ее радостное лицо – все-таки, ей удалось меня разговорить.
– В каком же штате живет твоя мама? Мои родители вот в Алабаме – всю свою жизнь.
– Где-то на севере, город Мекксфорд.
– Мекксфорд? – нахмурила Мизуки брови и хмыкнула. – Не слыхала о таком. Наверное, не самый примечательный городок.
– Настолько я знаю, тихий.
– Так странно – не знаешь, в каком штате живет твоя мама, – недоуменно промолвила девушка и отлепила прядь волос со лба. – Вы редко общаетесь?
– Можно и так сказать. Обстоятельства не позволяют.
– Вот как, – прокивала та. – М-да уж, понимаю… Я со своими последние два года общий язык потеряла. Непонятно, почему. Может, выросла я. Неуступчивая стала. Хотя их люблю безумно. Не уступаю только там, где начинается моя личная жизнь. Ну там, знаешь… Интересы, книги, друзья, влюбленности. Два года назад съехала жить отдельно, да только ухудшились отношения между нами. Я бы по психологии книг начиталась, да только так я мало в ней смыслю, хотя бы чтоб начать… Такие дела.
Мизуки, интересно, со всеми незнакомцами любит откровенничать с первых минут? Я изумленно смотрела на нее еще секунды три, и, будучи настороженной, но пораженной ее незамысловатой открытостью, отложила книгу в сторону.
– Но сейчас вы здесь, в Японии, Мизуки-сан. Что вас сюда привело?
Мизуки беспечно пожала плечами.
– Не знаю, свободы захотелось. Накопила заработанных за последний год денег на перелет и первый месяц проживания и вот, прилетела. Думаю, навсегда.
Я оглядела ее четыре сумки с обеих сторон, и теперь стало понятнее, почему их так много. Медленно прокивав, сказала:
– Свобода… Понимаю. На резкий шаг вы отчаялись. Тем не менее, вы полностью свободны, Мизуки-сан.
– Ага, свободна и тут же связана по рукам и ногам. Что-то мне думается, никто из нас не свободен, – проворчала она. – В мире столько правил… Черт ногу сломит.
– Согласна, – улыбнулась я в солидарности. По крайней мере, наблюдения моей попутчицы мне были очень близки.
Мизуки перевела довольный от клеящегося общения взгляд на белую коробку, которую она поставила на стол, и указала на нее пальцем.
– Там много вкусностей. Будешь?
– Спасибо, но я н…
– Я так проголодалась, готова кита съесть! – взмахнула руками та, снова не дослушав. – Знаешь, большого такого кита. Ну, в коробку я положила пять разных блюд в двойной порции… Давай, угощайся! Не люблю я есть одна.
– Спасибо, – повторила я. – Но у меня еда уже наготове. Правда, это единственное, что я взяла. Угощать мне нечем.
Мизуки отодвинула коробку к окну и увидела свернутый в фольгу бенто, белые салфетки с бутылочкой воды и укоризненно глянула на меня.
– О да, тут прям разгуляешься. С твоей едой-то. Поэтому ты такая худая как палка! В общем, ты это, оставляй свое бенто на лучший день, а пока угощать буду тебя я.
– Мне, честно, не совсем удобно…
– Это мне не совсем удобно! – указала Мизуки на свои сумки. – Эта коробка занимает одну вторую места! Съедим хотя бы половину, мне идти будет легче. Другие сумки легче не сделаешь – там нечего съедать. Так что давай, помогай своей попутчице.
