Кочевье - страница 9

Современный, почти мегаполис.

Но и в сонную эту тишь,

Как в давно забытую повесть,

Вдруг вплетаются звуки. Услышь!

Бродит чья-то бессонная совесть.

Ты и сам, проснувшись, порой

Ощущаешь в сердце тревогу.

Чей там голос? Нет, вроде не мой.

Значит рано ногами к порогу.

«Луг после дождя. Вот и солнце глянуло…»

Луг после дождя. Вот и солнце глянуло!

Экое богатство – весь в алмазах он.

Брошусь я в него, в это чудо пряное,

Знай, цветочный рай, я в тебя влюблен.

Весь в дожде, в цветах, и пропахший травами,

Возвращусь домой я с думою одной,

Нет, не жаль расстаться было мне с державою, —

Тяжело расстаться с стороной родной.

«В свой бывший дом, когда вернусь я строчкою одной…»

В свой бывший дом, когда вернусь я строчкою одной,

Мальчишка, что меня не знал, поймет: «Да, он родной!»

Он повторит ее не раз, смакуя каждый слог,

Он совершит, что я не смел, что сделать я не смог.

И если я своей строкой, ему помог хоть раз,

То от забвенья я себя его устами спас.

«Звучало грозно: эмиграция…»

Звучало грозно: эмиграция.

Навечно, до смерти, навзрыд.

Век снять сумел накал: миграция.

Уехал – это не зарыт.

Люд добрый, вместе с ним недобрый —

Вперед и взад поверх границ,

Они все те же злые кобры,

Но не препятствие для птиц.

Век новый нас лишил иллюзий,

Но глупость все еще сильна,

И доводы – «калаш» и «узи»,

И вряд ли защитит страна.

Идешь Тверской или Бродвеем,

«Калинка» в айфоне иль джаз,

Но вихри, что враждебны, веют,

Вот-вот докатятся до нас.

Вечная привязанность

И Пегас опустил свои крыльица —

За бугром исчезает кириллица.

Здесь другие у букв начертания,

Попривыкнешь? Лишь нужно старание?

Вот латинский, иврит, вязь арабского —

Не изменишь характера рабского.

Растворились в крови эти буковки,

Бережем, как тюльпанные луковки.

В каждой вкус молока материнского,

Ты прости, изощренность латинского.

Здесь другая у букв геометрия,

Только к старой привязан до смерти я.

В ягодах

Я чернику с голубикой привечаю,

С детства ягоды любил я собирать.

Так давно в другой стране по ним скучаю,

Но сегодня я в лесах родных опять.

Снова дарят мне они свои подарки —

Ягод сладостный, душистый приворот,

Слаще меда, крепче даже грешной чарки,

Как в помаде, голубой и синий рот.

Лес встает, как встарь, все ввысь зеленым храмом,

Хвойных стен его святое божество.

Будь ты для него Иваном иль Абрамом,

Примет все равно тебя, как своего.

Хоть на миг, на час хочу с природой слиться

И вобрать в себя ее смолистый дух,

Разучиться проклинать людей и злиться,

Поддержать огонь добра, чтоб не затух.

Я чернику с голубикой привечаю,

Словно с детством повстречался я опять.

В ягодах не лет, не зим не замечаю,

Видно годы вправду повернули вспять.

Кочевники

Кто мы? Кочевники без седел,

Оседлости поправшие черту,

Искатели комфортных родин,

Неприхотливые в быту.

Крутнулось время почему-то

Невидимым мельканьем спиц,

Совпали наши вдруг маршруты

С маршрутами полета птиц,

И покатили, покатили

По странам и по городам,

Без лошадей, но сами в мыле,

От старых к новым берегам.

Кочевникам всегда неймется,

Иной оседлости бы рад,

Но сердце с ритма вдруг сорвется,

И он – вперед, лишь взгляд назад.

Прощайте, милые просторы,

Приметы детства и друзья,

Пинки, запреты и запоры,

Без них, казалось бы, нельзя.

Так рассуждает в клетке птица,

Ведь вся огромная страна,

В которой довелось родиться,

Чертой была окружена.

В той, бывшей, жили все мечтою

(Свобода – сказка для детей),

Что клетка станет золотою,

Родились, умирали в ней.

Но стала вдруг черта пунктиром,

Назад Вперед

Кочевье - страница 9

Похожие книги