Китай, формально сохраняющий нейтралитет, стал ключевым партнёром для обоих государств. Но и он сталкивается с проблемами: американские ограничения против китайских банков, сотрудничающих с Россией, привели к замедлению товарооборота между Москвой и Пекином. Поэтому, например, экспорт из КНР в РФ в 2024 году сократился на 1,1%. Платежи между этими странами стали проводиться не напрямую, а через сторонних партнеров. Это пример того, как санкции создают «эффект домино», влияя даже на тех, кто не является их прямой целью.
Однако санкции – не тупик, а катализатор. Россия, лишившись доступа к западным технологиям, ускорила развитие собственного ИТ-сектора. К 2025 году на рынке зарегистрировано 994 средства защиты информации, хотя их качество пока уступает зарубежным аналогам. Иран, в ответ на нефтяное эмбарго, нарастил ядерную программу, используя её как козырь в переговорах. Санкции, таким образом, стимулируют не только обходные манёвры, но и технологический суверенитет. Хотя это достигается за счет изоляции отдельных стран.
Пандемии: урок глобального стресс-теста
COVID-19 стал «черным лебедем», обнажившим хрупкость глобальных систем. Но он спровоцировал ускорение цифровизации, которая из тренда превратилась в необходимость. По данным форума «Европейский меридиан XXI», пандемия заставила даже тех, кто «ненавидел Zoom», использовать цифровые инструменты, изменив социальные взаимодействия навсегда. Однако последствия оказались глубже: учителя отмечают, что дети стали менее открытыми, а удалённая работа породила новые риски: от профессионального выгорания до утечек данных.
Цифровизация также усилила неравенство. Если развитые страны быстро адаптировались к онлайн-форматам, то государства с низким уровнем доступа к технологиям столкнулись с образовательным и экономическим коллапсом. Пандемия стала катализатором не только прогресса, но и фрагментации мира на «цифровых» и «аналоговых».
Кибератаки: война без правил
Киберпространство стало новой ареной конфликтов, где атаки на критическую инфраструктуру и государственные институты стали нормой. В 2025 году 80% успешных кибератак на Ближнем Востоке привели к утечкам данных, причём APT-группировки (Advanced Persistent Threat) атаковали госучреждения и энергетику, сочетая фишинг и вредоносное ПО. Россия также в зоне риска: группировка ReaverBits атакует компании через фишинговые письма от имени МВД, внедряя бэкдоры типа ReaverDoor.
Но кибератаки стали не только инструментом преступников. Они стали элементом гибридных войн. Например, обвинения Запада в адрес Китая о поддержке российской военной машины через поставки чипов – это часть информационной кампании, направленной на изоляцию Пекина. При этом реальные доказательства часто подменяются политической риторикой, что усложняет поиск правды.
Дезинформация: оружие массового поражения
Дезинформация в 21м веке достигла беспрецедентных масштабов благодаря соцсетям и искусственному интеллекту. Deepfake-видео, боты, фейковые новости – всё это инструменты манипуляции общественным мнением. Например, заявления G7 о «военной помощи» Китая России, не подкреплённые доказательствами, создают нарратив, влияющий на международные отношения.
Но дезинформация – это не только внешняя угроза. Внутри стран она подрывает доверие к институтам: в России фишинговые атаки под видом официальных органов вводят людей в заблуждение, а на Ближнем Востоке злоумышленники распространяют украденные данные для дестабилизации государств. Борьба с этим требует не только технологий, но и медиаграмотности, или навыка, который остаётся дефицитом даже в развитых обществах.
