Местом своего виртуального пребывания я выбрал симулятор конца позапрошлого века: эпоха была уже цивилизованной, но куда более свободной, чем моя собственная. В этой реальности я был «солдатом удачи», воюющим с богом и чёртом в забытых местах, чтобы выполнить основное задание – накопить достаточно денег и выкупить дом, когда-то отобранный у нашей семьи за долги (полезно побывать в шкуре тех, кому в жизни повезло меньше). В редкие времена затишья я позволял себе зайти в прокуренный бар, пропустить стаканчик да почесать языком с какими-нибудь фриками.
Место, куда меня занесло в этот раз, располагалось в неприглядном портовом районе, занимая часть бывшего дока, стоящего у пахнущей мазутом и солью воды. Называлось оно «Пучина»: кто-то из наших омниверс-архитекторов, должно быть, долго работал на «Ньёрде».
У входа меня встретила неодобрительными взглядами кучка молодых людей в цепях и коже – по большей части с длинными волосами и массивными кольцами на пальцах. Некоторые из них носили на лице замысловатую черно-белую раскраску, которая, по их мнению, придавала образу агрессивности. За время своих недавних скитаний по горам и болотам я успел порядком обрасти, ничуть не горя желанием «приводить себя в порядок», и одет был, сообразно привычке ещё из реального мира, настолько неприметно, чтобы в любой момент «раствориться», поэтому через минуту-другую про меня забыли. Меня забавляло, как отчаянно стремятся выглядеть опасными самые обыкновенные юнцы, в то время как действительно опасный человек старается ничем не выделяться.
Убранством местечко не блистало: ремонт здесь не делали, должно быть, со времен президентства Джорджа Буша-старшего. По стенам были развешаны афиши старых фильмов ужасов, рваные рыбацкие сети и фальшивые черепа. Зал скупо освещался синими неоновыми лампами, придававшими лицам посетителей мертвецкий оттенок.
Музыку в «Пучине», как оказалось, играли специфическую – тяжелую, технически сложную и яростную, практически забытую в наши пресные дни. Тамошнего звукорежиссера давно следовало скормить морским гадам: кто бы ни выходил на сцену, звук получался из рук вон грязный: того, что пели вокалисты, я почти не понимал. Впрочем, понять их так и так было трудно, потому что по большей части они не пели даже, а рычали. Только прочитав разрисованную оккультными символами афишу, я вспомнил, что этот стиль называется «блэк-метал» и, взяв на баре стаканчик виски (хотя большинство здесь потягивало пиво), стал впитывать очарование старины.
Большинство музыкантов были мужчинами – точнее сказать, молодыми парнями, вчерашними школьниками. Группа «Порождения склепа» (надо ж придумать такое название) оказалась в этом отношении исключением из правил: в её составе играли целых две девчонки, причем одна из них – неслыханное дело! – оказалась гитаристкой. Её инструмент своей формой напоминал наконечник стрелы. Лицо было покрыто сложным черно-белым рисунком и походило на ритуальную маску, под нижней губой красовался заточенный металлический шип, иссиня-черные волосы шлейфом спускались по спине, иногда соскальзывая на лицо, а кожаная одежда того же цвета отдаленно напоминала доспехи. Образ её, как и тревожные риффы, вылетавшие из-под лёгких пальцев, одновременно и притягивал, и пугал.
Выводя свои адские трели, она смотрела не на зрителей, а словно в космическую пустоту на ином уровне бытия да время от времени – на гриф, по которому скользила туда-сюда её левая рука с короткими черными ноготками, в то время как хрупкий молоденький вокалист – с такой же раскраской на лице, но светлыми волосами – раздирал пространство вокруг себя леденящим кровь визгом и ревом, и даже безобидные слова, выпущенные в воздух таким голосом, воспринимались как смертный приговор. Одна из песен была о том, как Солнце разрастётся до чудовищных размеров, выжжет все живое на Земле и накроет её волной огня. Неприятный холодок заполз под футболку и заставил немедленно глотнуть из стакана: парень пел про самый большой страх моего детства.
