Рахманов полез в серую матерчатую сумку и достал из неё пухлый потрёпанный блокнот и огрызок карандаша – настоящее богатство.
– Сейчас покажу, что такое электрическая цепь. А если снегопады продолжатся еще день-другой, попробуем собрать ветряк. Железный лом у вас же где-то имеется? Аккумуляторы? Медные провода?
– Раньше можно было утащить, сколько можешь унести. Только сейчас плохие люди с пушками Свалку охраняют и следят, чтобы никто ничего оттуда не брал…
– Рэнди! То люди князя! Про них не стоит так говорить! – одёрнула мальчика Альда.
– Но зачем они так сделали? Хлам – он же общий! Был…
– Когда люди не готовы драться за какие-то вещи, – сказал, прокашлявшись, Рахманов, – их забирают те, кто готов. Но подозреваю, что вашей вины в данном случае не было. Просто все они были с пушками, так?..
– Ага, – бросил мальчик с нескрываемым отвращением.
– Значит, у вас теперь Князь. Хорошо, что не император! Откуда вообще в Антарктиде взялся огнестрел? – на сей раз гость обратился к Альде. Только сейчас Рэнди поймал себя на том, что до сих пор не знает, откуда пришел этот странный гость и куда направляется. Да и мать, похоже, знала не многим больше сына.
– Не все наши научные объекты действительно таковыми были, – серьёзно сказала она. – После революции на Марсе общины разных стран стали опасаться друг друга. А у больших компаний, что смогли сюда дотянуться, были свои частные банды, то есть армии…
«И вот, одна такая добралась до нас», – говорили её глаза. Рэнди ухмыльнулся уголком рта: действительно, как еще назвать людей, нагрянувших с пушками в мирный город, живший хоть и бедновато, но вполне самостоятельно, и прибравших к рукам оставшийся уголь, который до Блэкаута именно отсюда, из МакМёрдо, развозили в другие страны.
– Дороги, электростанции – все это нужно было охранять, – продолжила хозяйка. – Так что мирной территорией наша глыба льда была недолго.
– Скажете тоже! Льда у вас куда меньше, чем я раньше думал! – пошутил Рахманов, понимая, что прошелся по самым невеселым сторонам местной жизни, и теперь следует как-нибудь смягчить разговор.
Альда поставила перед путником облезлую эмалированную кружку с травяным чаем. Кофе и вино, которые по-прежнему делали в Южной Америке и переправляли на парусных лодках, прежде служивших для развлечения богатых, не добирались в эти края, оседая на Полуострове, в Семи Ветрах и Рэйлтауне.
– А вы из каких мест? – спросила она с некоторой опаской.
Рахманов помедлил с ответом, затем поднялся со стула и с полминуты что-то шептал Альде на ухо. Рэнди заметил, как брови матери поползли вверх, как замерло ее дыхание, как медленно, преодолевая оцепенение, она покачала головой, посетовав про себя, что его не посвятили в тайну. Впрочем, он решил, что во что бы то ни стало докопается до правды.
– Как вы тогда пережили Блэкаут? – сдвинув брови, проговорила Альда. – Не достало вас, что ли?
– Возможно, – сказал мужчина уже не шепотом, но все же очень тихо, – у Блэкаута иная природа, чем принято считать.
Альда заозиралась по сторонам – вероятно, думая, куда бы спровадить Рэнди, чтобы поговорить с Рахмановым более основательно, но снегопад и поднявшийся ветер были не лучшей погодой для игры на улице, особенно если ему взбрёдет в голову потащиться на обледенелый пирс. Мальчик, в свою очередь, сердился, что ему не доверяют секрета; за восемь лет жизни он не выболтал ни одной тайны и очень этим гордился.
