Юрковский скончался у меня и Майрона на глазах с какой-то невероятной быстротой. Он как раз пристыковал десмодуса – летающего робота-разведчика – к неопознанному спутнику Земли, каким-то чудом пережившему Блэкаут. Он подозревал, что это экспериментальный военный спутник, запущенный перед самой катастрофой и оснащенный электромагнитной защитой особой мощности. С помощью встроенного в мозг чипа архонт воспользовался беспроводным нейроподключением и через десмодуса начал деактивировать опасную машину.
Эта рутинная операция длилась около часа без каких-либо помех, как вдруг Юрковский прервал соединение, безуспешно попытался встать и произнёс набор слов, в котором я различил только «тень». Нам показалось, что архонт нас разыгрывает. Он неуклюже дёрнул рукой в мою сторону, и лишь тогда до меня дошло, что с ним стряслась какая-то беда. Я уложил Максима в кресло, Асано послал за врачом, но примерно через час нашего архонта не стало. Врачи определили у него инсульт со множественными гемморагическими очагами: если коротко, в голове у бедняги лопнуло сразу несколько сосудов.
В последний раз сверстник Юрковского (а было ему пятьдесят шесть, что по нашим меркам почти молодость) умирал от инсульта двадцать четыре года назад. На всякий случай медики взяли пробы еды и кофе, которые мы употребляли в течение рабочего дня, но никаких токсинов там не обнаружили. Не нашли следов яда и при вскрытии. В то же время генетическая карта указывала на предрасположенность к сосудистым заболеваниям, а предсмертный анализ крови – её повышенную вязкость. В посмертном исследовании участвовала и Дарья Ким, которую назначили судовым врачом на «Фермион», и сомневаться в результатах оснований не было.
– Уинстон… Могу ли я надеяться, что ты меня не возненавидел? – вздохнул Асано, пропуская меня в кабинет, когда я примчался.
– Прошу, не надо так говорить, – ответил я. После нашей общей потери таких вещей не хотелось слышать даже в шутку.
Архонт протянул мне свою квадратную ладонь; когда я ее пожимал, моя собственная рука была словно деревянной. Мы прошли в небольшую комнату, убранство которой состояло из стола с обсидиановой столешницей, двух кресел, голографического камина в стенной нише да небольшого растения с дивной красоты тёмно-синими цветами, накрытого прозрачным колпаком: новый архонт был увлеченным ботаником.
– Вы же сами подписали мне допуск к полёту, и гипотетический риск агрессии вас тогда не волновал… О каких угрозах идет речь, если реактор теперь в норме?
Перед экспедицией на Землю «Фермион-1» тестировали в космосе дважды, дав ему сначала облететь Марс, а затем отправив его к нашей дальней луне – Деймосу. В общей сложности, в космосе он провел двадцать дней, в то время как полет к Земле на этом корабле должен продлиться тридцать шесть. Маневры намеренно делали максимально сложными, но капитан Григорий Сафронов успешно посадил «Фермион» на Деймос, а затем на поверхность полярного ледяного озера Хельхейм, хотя для земной экспедиции это и не требовалось: корабль предполагалось оставить на орбите, используя для высадки челнок. Отработать не смогли разве что посадку на жидкую воду – за неимением озер подходящего размера. Обшивка прошла специальные испытания, имитирующие метеоритные удары. Впоследствии все, что делал Сафронов, пришлось повторить и мне, а в открытом космосе я провел даже больше времени.
