Нина Ивановна открыла дверь, включила в прихожей свет и посторонилась, впуская Риту и ее детей в квартиру.
– Ну, вот мы и дома, – с улыбкой сказала она. – Проходите и располагайтесь!
Рита подтолкнула вперед детей, потом вошла сама. Лизка с Лешкой тут же завертели головами, с восхищением глядя на красивую люстру, на вешалку из оленьих рогов, на красивые картинки, развешанные на стенах.
– Четкая у вас квартира, – вежливо похвалила Рита.
– Четкая? – не поняла Нина Ивановна.
– Крутая, – пояснил Лешка.
– Клевая, – нашла нужным добавить Лиза.
Нина Ивановна засмеялась.
– Спасибо за комплимент. Разувайтесь, вешайте куртки и проходите в гостиную!
В гостиной оказалось еще красивее и как-то совсем уж необычно и непривычно для Риты. На стенах – ни одного ковра. Мебели необычно мало: только диван, два кресла, несколько толстых полок с какими-то бесполезными статуэтками. Перед диваном – маленький столик, словно нарочно обшарпанный, а напротив дивана, на стене, огромный черный экран телевизора. Рита такие только в сериалах видела.
И ни тебе комодов, ни тебе серванта, да и ковер под ногами какой-то скучный, без узоров.
– Садитесь, где удобнее, – сказала Нина Ивановна. – А я пойду сделаю чай. Да соображу что-нибудь перекусить.
– Можно я вам помогу? – робко спросила Рита.
Нина Ивановна улыбнулась:
– Конечно. Только зови меня просто Нина. Да, и давай на «ты». Я на работе от этого «выканья» устаю. Договорились?
– Договорились, – сказала Рита.
…На кухне работа нашлась для обеих женщин. Рита нарезала сыр для бутербродов, а Нина заваривала какой-то особенный чай, отвечая на вопросы Риты.
– А муж у вас есть?
– Есть. Гражданский.
– Это как?
– Живем вместе, но не расписаны.
– А где он сейчас?
– В Рейкьявике.
– А это что? – не поняла Рита.
– Рейкьявик-то? – Нина Ивановна улыбнулась. – Город, конечно.
– Далеко от нашего?
– От нашего города?
– Да.
– Очень! Это в Исландии. Знаешь такую страну?
– Конечно. – Рита чуть покраснела и тихо проговорила: – Это… рядом с Америкой, да?
Нина Ивановна засмеялась:
– Не совсем. Но неважно. Знаешь, у меня и у самой в школе по географии был трояк.
Рита закончила с сыром и принялась нарезать ветчину.
– И чем ваш муж там занимается? – спросила она у Нины.
– Он писатель. Только пока не очень известный.
– Вот оно как. Писатель! Повезло вам. – Рита вздохнула. – А мой – просто алкаш.
– Да, – задумчиво проговорила Нина Ивановна, разливая чай по фарфоровым чашкам. – Алкоголь разрушил немало семей.
– А ваш-то не пьет? – поинтересовалась Рита.
– Ну, иногда случается. Любит красное сухое вино. Испанское, итальянское.
– Вы за ним приглядывайте, – назидательно сказала Рита. – С «сухарика»-то все и начинается. Сперва стакан-другой «Арбатского», потом портвешок, а там и до беленькой недалеко. Мой тоже со слабенького начинал. Сперва «Тещин погребок» пил, а потом сам не заметил как на «Дзедулину пляшку» перешел. Знаете такую?
– Э… да. – Нина Ивановна неуверенно улыбнулась. – Слышала.
– Ну, вот, – кивнула Рита, сооружая бутерброды с сыром и ветчиной. – Ну, а с «пляшки» уже перескочил на водяру. У мужиков это быстро.
