Дознаватель откатывается и неваляшкой вскакивает. Удар берсеркера разбил забрало шлема, обнажив перекошенное, побитое оспинами лицо, и я понимаю, почему мы в ордене скрываемся, за исключением наставников, под масками. Дознаватель мне знаком – в ложе не раз встречались. Никогда б и не подумал, а, гляди-ка, из наших.
– Напрасно ты это, парень, – зло шипит дознаватель, и любому другому становится страшно, но не берсеркеру. У него волосы на загривке дыбом от ярости. Рядом с ним сейчас смерти подобно. Не жалеет берсеркер никого, не гуманистами запрограммирован.
Я наблюдаю сцену в записи – орден его каждому участнику облавы на визоры[6] скинул, вместе с файлами из камер с братцами Наф-Нафа по несчастью. Судя по хронометражу, берсеркеры взбесились практически одновременно, как по команде, крушат нары, бросаются на двери. Рядом с Нуф-Нуфом и Ниф-Нифом, к счастью, никого нет.
Наф-Наф пришпиливает дознавателя стулом к стене, и тот болтается черным, истекающим кровью мешком. В помещение влетают охранники, но скорость у берсеркера выше, трещат кости, хрипит разодранное горло, звучат хлопки – оборотень завладел заряженным оружием и бросился по коридору, открывая по пути камеры с братцами. Бойне в тюремном блоке теперь некому помешать, объект остается только блокировать по периметру.
Сигнал тревоги застает всех врасплох. Мы с мастером-наставником и бойцы, бравшие трех поросят, давно покинули объект и теперь мчимся обратно. Наспех собранная боевая группа, тем временем, входит в захваченный берсеркерами блок, но спасать уже некого. Сканеры фиксируют активность двух тепловых пятен и оба оказываются берсеркерами.
Тварей травят нейротоксинами[7]. Ниф-Ниф и Нуф-Нуф – а это были они – мешками валятся на пол. Старшего братца Митькой звали. Дал сволочуга деру в лабиринт технологических туннелей и заброшенных штолен, связывающий объект с городской канализацией. Будто ведал куда шел. Или знал?
В подземном лабиринте темно и пахнет тленом, густой тяжелый воздух влажен. Мастер-наставник разбивает бойцов на триады, а зону поиска – на сектора. Грез мрачен, воображаемым стеком по голенищу иллюзорного сапога разве не стучит, настолько зол. Упустить берсеркера ему никак нельзя. Если оборотень вернется к хозяевам, ложа прихлопнет подполье в два счета. Это, братцы, понимаю даже я, на этой стороне мира сопливый еще новичок, а уж мастер тем паче.
Тройки обшаривают подземелье, а новоприбывающих Грез гонит на поверхность, встречать беглеца фанфарами, красной дорожкой и другими почестями, соответствующими обстоятельствам. Решение, думается, спорное – попробуй угадай, где бесноватый чертик выскочит из подземной табакерки, но самое верное, да и на визоре уже всплывает картинка, на которой берсеркер, сориентировавшись в сетке подземных переходов, выбирается в город. Учуял, поганец, верную штольню. Или все-таки знал?
Люк, через который берсеркер выскочил на поверхность, покоится на дне длинного рукотворного ущелья из обветшалых монолитов промышленных многоэтажек. Тут когда-то был шумный район: все время что-то пыхтело, лязгало, громыхало; надрывно гудели в бетонных коробах станки, обреченно шуршали конвейерные ленты, деловито жужжали погрузчики и мельтешили безликие синие робы. Теперь здесь тихо, как на кладбище. Да, собственно, им все вокруг и было. Погост индустриализации.
Оборотень бежит далеко впереди, ловко избегая столкновений с мусорными баками, брошенной мебелью и хламом. Меня Наф-Наф пока не чует, беспрепятственно позволяя сближаться, но на дистанцию прицельного огня первым выхожу не я, а наставник.
