Кодекс ученика - страница 4

***

Я не оставлял попыток преодолеть эту стену. Мне не хватало оснащения, какой-нибудь страховки – всякий раз соскальзывал и летел вниз, а за мгновение до того, как удариться об асфальт, засыпал сладким сном. Но однажды неведомая тяга помимо моей воли легко подняла меня над преградой, казавшейся непреодолимой. Впервые я не хотел спать, и чувствовал себя на голову выше, чем был прежде.

Дни и ночи мы проживали странное. Вместо головы я ощущал полыхание огня. Солнце за окном вновь и вновь вставало, и садилось. В какой-то момент я увидел, Солнце и вправду река!

Эс-эН был неутомим. Иногда он закрывался у себя, а механизмы его волшебной мельницы лишь чуточку замедлялись, но не прекращали перемалывать зёрна наших сомнений в муку. Мы с Троицей не могли переброситься даже словечком, хоть и возникал небольшой зазор, словно одержимые, продолжали вращать каждый свою шестерёнку. Через полчаса или час Мастер возвращался посвежевшим, нажимал рычаги и запускал жернова с новой силой. Внутри него работала ядерная печь. Она обдавала наши нежные души радиоактивным жаром. Мы были обречены.

Но однажды Эс-эН не вышел из своей комнаты. Мы, затаив дыхание, прислушивались у двери, но постучать не решились.

В то бесцветное утро за окном пели птицы, шуршал метлой дворник. Мы добросовестно ждали, но Эс-эН не появлялся.

– Это все странно, – сказала Марта. — Чушь какая-то!

– Что – чушь?

– Я как будто не я. Заснула за рулём и вижу сон, что мы вот-вот врежемся.

– Идёшь на попятную?

– Тебе не кажется, что он косный? – продолжала она, не услышав вопроса.

– Он настоящий, последний в своем роде. Он держит Небо и знает Путь. Ты просто устала, лебедь.

– Теперь я – Троица. Не забывай об этом.

Мы включили какое-то кино, закутались в плюшевый плед и под мелькание экрана заснули, беззащитно белые на красной тахте.

***

Утром сигаретный дым въелся в мой сон, заставил проснуться. Щурясь, я вошёл на кухню. Эс-эН сидел в кресле неподвижно. Круглый стол зарос немытыми чашками, зацвёл шапками переполненных пепельниц. Я ринулся убирать всё это, но Эс-эН энергично взмахнул рукой – не надо!

Его тихий голос потянул из меня жилу:

– Служение должно быть искренним. Невозможно всю жизнь притворяться. Кто ты?

– Я? — Костас.

– Костас — ученик Мастера, а ученик всё делает от сердца. Костас – от слова Ос! А кто ты?

Я знал, что не могу быть кем-то конкретным, что в самой своей глубине я неизвестно кто — инкогнито. Страх разоблачения сотряс меня изнутри, мне казалось, вот-вот блевану.

– Эта квартира — додзо, — продолжал наматывать Эс-эН. — Для ученика Мастера поддерживать чистоту в додзо – это честь. Знаешь, что такое честь? Расшифровывается, человек есть. Кто честью не обладает, тот не человек вовсе. Животное. Ты животное?

– Я животное.

– Думаешь, Путь – это игра? Когда задействованы такие силы, небрежность может привести к гибели. Измерь, что в тебе сильнее. Кто ты? Человек Пути или праздный тусовщик? Если ты тусовщик, значит в этом твоя сила. Признай себя таким, и тогда ты будешь настоящим. А если ты человек Пути, значит Путь – твоя сила, и ничего, кроме Пути у тебя нет. Соберись! Стань плотным!

– Я выбираю Путь. За этот хаос прошу прощения. Сейчас же уберу всё.

– Погоди. Сядь!

Мы сидели молча минут двадцать. Вошла Марта, простодушно улыбнулась и сказала:

– Доброе утро!

– Солнце восходит каждое утро. Ни разу оно не попросилось в отгул. Каждое утро восходит, каждый вечер заходит. Благодаря ему, все утра добрые. А что сделала ты, чтобы это утро стало добрым?