Вскоре подруги уже наворачивали горячую еду, от которой шел пар и которая была куда вкуснее всего, чем кормили в последние три месяца на авиабазе, включая свежий крем на домашней выпечке. Неудобно было только, что есть приходилось стоя, потому что по кухне постоянно кто-то ходил и стулья убрали, чтобы сделать проход пошире для работников фермы, девушек из Земледельческой армии и собак (никаких детей не было: их эвакуировали подальше от мест, где происходила Битва за Британию).
– Ты задолжала мне рассказ о четырех страхах, – напомнила Королевна.
Мэдди задумалась. Она размышляла о большинстве страхов, в которых призналась подруга: боязни привидений, темноты, школьного привратника, уличения в шалости. Это были почти ребяческие страхи, с ними легко справиться. Берешь и колотишь их по головам, или смеешься над ними, или просто игнорируешь.
– Собаки, – сказала она неожиданно, вспомнив слюнявых псов во дворе. – И выглядеть не по уставу: волосы у меня вечно слишком длинные, шинель перешить нельзя, поэтому она мне велика, всякое такое. И еще что южане будут смеяться над моим акцентом.
– О да-а, – согласились Королевна. Учитывая ее рафинированное аристократическое произношение с певучими гласными, она наверняка не сталкивалась с подобной проблемой, но, будучи шотландкой, сочувствовала тем, чья речь отличалась от мягкой южноанглийской. – Остался всего один страх. Не разочаруй меня.
Мэдди копнула поглубже и сперва заколебалась, уж слишком простой и неприкрытой показалась пришедшая в голову мысль, а потом искренне призналась:
– Подвести людей.
Подруга не закатила глаза, не засмеялась. Она слушала, перемешивая теплый крем с печеными яблоками, и не смотрела на Мэдди.
– Не сделать как следует свою работу, – стала объяснять та. – Не оправдать ожиданий.
– Немного похоже на мой страх кого-нибудь убить, – сказала Королевна, – но не настолько конкретно.
– Убийство тоже может попасть под страх не оправдать ожиданий, – проговорила Мэдди.
– Может. – Королевна стала очень серьезной. – Только если не оказываешь этим человеку услугу. Иначе, наоборот, подведешь его, если не убьешь. Иногда сам человек просто не может решиться. У моего двоюродного деда был жуткий рак горла, дед два раза ездил в Америку на операцию, но опухоль снова вырастала, и в конце концов он попросил жену убить его, и она это сделала. Ей не предъявили обвинений, оформили как несчастный случай с огнестрельным оружием, но можешь мне поверить: она была бабушкиной сестрой, и мы все знаем правду.
– Как это ужасно, – с чувством сказала Мэдди. – Ужасно для нее. Но ты права: если в такой ситуации не заставить себя, придется потом жить с осознанием собственного эгоизма. Да, я до смерти боюсь таких вещей.
Вернулась жена фермера с заплаткой на камеру и ведром воды, чтобы искать прокол. Мэдди тут же опустила светомаскировочные шторы на свою чистую ранимую душу и отправилась разбираться с колесом. Королевна осталась в кухне, задумчиво подбирая оловянной ложкой последние остатки теплого крема на тарелке.
Через полчаса, когда девушки вернулись с велосипедами на тонущую в грязи подъездную дорожку фермы, а потом и на шоссе, Королевна заметила:
– Похоже, Бог помогает немецким шпионкам, если они говорят с шотландским акцентом. Фермерша нарисовала мне карту. Думаю, теперь у меня получится найти паб.
– Держи свою шпильку, – сказала Мэдди, протягивая подруге тонкий стальной шип. – В следующий раз, когда захочешь проколоть кому-нибудь колесо, постарайся избавиться от улик.
