Спустя некоторое время я откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.
Максим Григорьевич Арсенский. Тридцать восемь лет. Родился в маленьком сибирском городке, родители там и живут. Владелец круп-ной компании «АрсАрх» и пары предприятий поменьше. Богат, до-вольно известен в узких кругах как меценат и любитель старинных ве-щей. Не слишком часто появляется на публике и не любит говорить о себе или компании – я нашла всего несколько интервью и те касались конкретных проектов. То, что он маг – не скрывает, но и не афиширует, во всяком случае нигде я не увидела заголовков «Великий маг взялся за реставрацию музея». Пожалуй, последние упоминания на эту тему я нашла в связи с «магическими отрядами лагеря Артек» еще периода Советского Союза и его имя было в списке выпускников первой Московской магической кафедры при МГУ.
О семье было сказано совсем мало. Упоминание о несчастном случае и Никите, "оставшемся сиротой". Но никаких подробностей.
В Комитете он не состоял. В нашей собственной сети в открытом доступе было немного информации. Живет в Санкт-Петербурге, точнее жил – смена места жительства была зарегистрирована всего несколько дней назад. У нас не было своего «паспортного стола», и Комитет не следил особо за перемещениями магов, особенно «условно лояльных», потому их данные обновлялись по ходу дела, даже при коэффициенте магии четыре-пять. Компания несколько раз стандартно проверялась на наличие нарушений и ничего выявлено не было.
Я вздохнула.
Знак «условно лояльный» означал, что Максим никогда не был замечен в действиях, направленных против магического сообщества; его дар и магия не считались опасными; он никогда не привлекался к работе в Комитете, но потенциально мог бы стать его участником.
Не опасная магия?
Усиленные пять чувств; скорость реакции в два раза выше, чем у обычных людей. Потенциальный выброс при защите и нападении на уровне три – высшем. Контроль сознания. И самое главное – он Чтец.
Ну-ну, и это считается теперь у нас не опасным?
Хотя не мне судить о действиях Комитета. Порой то, с чем они сталкивались, было настолько страшным, что способности Максима действительно могли ничуть не обеспокоить.
Я встала, прошла на кухню и взялась за готовку, продолжая размышлять.
Интересно, почему мужчина не пошел работать в Комитет, хотя у него была явная предрасположенность? Вряд ли он не знал о его существовании; и его психотип, да и общая картина жизни предполагали, что он с ним сталкивался и должен был заинтересоваться.
Тем не менее, не заинтересовался.
Одиночка?
Или что-то иное, гораздо более опасное, что мы упустили? Комитет не мог знать или контролировать всех магов, особенно тех, кто не был замечен в противозаконных действиях – будь то нарушения законов страны или сообщества – или неохотно шел на контакт.
И ведь если подумать, я тоже не узнала о нем за эти дни ничего, что должно было бы насторожить. Даже то, что он мог контролировать – и контролировал – своих сотрудников; даже наличие «секретной» лаборатории и интерес к древним амулетам. Даже его непонятное излишне пристальное внимание ко мне. Все это не выбивалось за вероятностные линии.
Тем не менее, я насторожилась.
Что же меня так зацепило? Что ж, у меня был ответ.
Слишком явная близость антикварной лавочки от штаба Комитета.
Слишком бурная реакция Никиты на довольно таки простой жест Максима.
Слишком «своевременное» появление мужчины в тот момент, когда у меня убивают напарника, а над сообществом начинают сгущаться тучи.
