Я не запрещаю парням зарабатывать. Главное, чтобы без беспредела. Но вот эта Люба…
– Разворачивай. Едем в кафе.
– Слушаюсь, – бодро отвечает Серый.
Мы подъезжаем к небольшой кафешке, и даже внешне она кажется какой-то домашней. Интересно.
Выхожу из машины и замечаю, что и Серый за мной выходит.
– Нет, ты остаёшься, – говорю ему хмуро.
– Ну, шеф, – тянет этот бройлер-переросток. – Там уже слойками пахнет.
– Тебе бы только пожрать, – тяжело вздыхаю. – Принесу тебе слоек. А сейчас сел в машину и жди.
Недовольный Серый садится обратно в тачку, а я иду внутрь. Чувство азарта не покидает.
На двери звенит колокольчик, и первое, что я замечаю, – это открытую шею, красивую такую. Тоненькую, так и захотелось сжать её сзади. Поднимаю глаза чуть выше, когда обладательница этой шейки разворачивается, и натыкаюсь на колючий взгляд тёмно-зелёный глаз.
И вот что удивительно. Я вижу, что эта Люба понимает, кто перед ней, но то, что взглядом уже готова выставить меня, только добавляет адреналина в кровь.
Её губки растягиваются в улыбке, которая напоминает оскал, а у меня в паху тяжелеет. Вот это реакция!
– Добро пожаловать в кафе «Кофе с Любовью». Что желаете? – спрашивает голосом невероятной красоты, который явно когда-то пел.
Да, я со своей девочкой разбираться в женщинах научился, ещё когда Любоньке десять исполнилось. И эта женщина явно с огоньком. А ещё совершенно точно не желает меня заманить в свои сети.
Медленно двигаюсь к ней, замечая, как её руки напрягаются за барной стойкой. О, а вот это ещё интереснее!
Подхожу вплотную к стойке и, уловив её еле заметный цветочный аромат, начинаю дуреть. Склоняюсь ниже и чётко произношу:
– Тебя, Люба.
Растягиваюсь в улыбке, но вот незадача, её оскал исчезает, сменяясь брезгливостью. А после её ротик открывается и произносит:
– А молочником по морде не сходить вам, товарищ Ветров?
Я даже подвисаю от этой дерзости и презрения. А сколько негодования пляшет в этих глазах-омутах!
До меня быстро доходят сказанные ею слова. Реакция что-то подводит сегодня.
Ах ты, ведьма.
– Сходить можно в подсобочку к тебе, – подмигиваю я ей. – А дальше посмотрим.
– Пошёл вон, – шипит эта фурия, со всего маху приземляя перед моим лицом тот самый молочник: железный, блестящий и на таком близком расстоянии, что я понимаю, она себя только что сдержала.
– А вот это не гостеприимно, – рычу я в ответ.
Всё же со мной никто так не разговаривал уже очень давно. Ну, кроме моей Любы. Смотрю на неё, а у самого внутри борется два желания: придушить и зацеловать.
Семён, ты что потёк?
Люба резко наклоняется, а после второй рукой бьёт по барной стойке, под которой оказывается конверт.
– Вот. Забрал и свалил. И браткам своим скажи, чтобы до следующего месяца ко мне не совались. – И столько презрения в её словах, что мне даже немного стыдно.
Где-то глубоко. Очень глубоко в душе.
Отталкиваю конверт ей назад и, выпрямившись, говорю:
– До завтра, Люба.
Разворачиваюсь и ухожу. И это верное решение, так как мысли у меня сейчас пошли явно не совсем правильные.
Быстро выхожу на улицу и сажусь в машину. В голове гудит, да и в головке тоже.
– А слойки? – тянет Серый, а я только взгляд бросаю на него злой через зеркало заднего вида и быстро говорю:
– Стелле позвони, пусть готова будет. К ней сразу едем. И ещё, – оглядываюсь на кафе, – с завтрашнего дня будешь возить меня сюда на обед.
– Зачем? – удивлённо тянет Серый, но снова наткнувшись на мой взгляд, быстро добавляет: – Понял, не дурак.
