Меня окутала жуткая обида на весь мир, бесконтрольная. Сжав кулаки, я разозлилась до чертиков и холодно отчеканила:
— Не знаю, мамуль. Вот я мечтаю о ребенке и знаю, что отдам своей кровиночке всю себя.
Махнув рукой, женщина окончательно сорвала внутри меня все сдерживающие рычаги:
— Ой, Аня! Что ты вообще знаешь о материнстве? Вот родишь — поймешь меня.
Пальцы на моей ноге сжались до боли, словно призывая сдаться. Не было смысла в этом споре — я прекрасно знала. Но юная девочка внутри меня хотела больно кольнуть маму за нелюбовь:
— Я прекрасно знаю, что пойму, как просто любить ребенка, если хотеть. О! И какая конченная стерва была моя недо-мать.
Положив руку на грудь, мама застонала:
— Как можно быт такой бесчувственно скотной!
— ЗОЯ! — прорычал Петя, что меня немало удивило. — Замолчи.
Нагнувшись к моему уху, Леша тихо шепнул:
— Что за детский сад ты тут устроила? Быстро извинись!
Удивленно посмотрев на Лешу, я едва не всплакнула. Мне было больно осознавать, что мой потенциальный спутник жизни не поддерживает меня, не на моей стороне.
«Ты не можешь его винить, — успокаивал внутренний голос, — он ведь не знает, как было на самом деле!».
Я задыхалась от нехватки кислорода, от раздирающей на части душевной боли! Внутри меня горел огонь, пламя. А рука на коленке нежно поглаживала, будто успокаивала. Мне становилось легче благодаря ей. Я решила, что Леша меня понял и поддержал.
Терпилой я больше быть не могла.
— Нет, мамуль, — спокойно улыбнувшись, я пыталась угомонить безумное сердцебиение. — Я всегда была хорошей дочкой. Ничего не говорила тебе в пять лет, когда ты могла неделю не выходить из спальни с очередным любовником. Стирала ваше белье, приносила еду в постель, убирала в квартире… Черт! Да я счета научилась оплачивать в шесть, потому что ты была либо слишком пьяна для этого, либо на чьем-то члене. Ты хоть помнишь, сколько раз я заставала ваши групповухи? Пока бабуля с дедом не узнали и не забрали меня с этой клоаки! Но я все равно была хорошей, мамуль… Разносила газеты и продолжала тайно оплачивать твою коммуналку, потому что ты не работала.
Вокруг была тишина, напряженная и шокированная. Все вокруг пялились, даже с соседних столиков.
— Чем я заслужила такую наглую ложь? — внезапно застонала мама, вскочила на ноги. Подняв с коленей белую бумажную салфетку, она принялась вытирать горькие слезы, оборачиваясь по сторонам, обращаясь к случайным зрителям. — Вот так вот воспитываешь-воспитываешь дочек, целуешь в задницу, а потом вырастает такая бездушная тварь!
Услышать такое было намного больнее, чем душить в себе воспоминания. С широко распахнутым ртом я наблюдала за тем, как мама скидывает туфли и убегает по пляжу к бунгало.
— Аня, — позвал меня Леша. Когда я повернулась к парню, буквально споткнулась о холодность и чёрствость, — кажется, ты совершенно не такая, какой я тебя представлял. Но раз мы вместе, я возьму на себя ответственность сгладить данный конфликт!
И он встал, быстрым шагом направляясь вслед за мамой. Чем дальше он был, тем холоднее мне становилось. Зарывшись лицом в ладони, я горько заплакала. В тот момент было плевать на людей вокруг: кто они мне, чтобы судить?
— Кхем, — мягкое покашливание Пети привело меня в чувство. И не только потому, что я забыла о том, что он рядом… На моем колене до сих пор лежала мужская ладонь. Только тогда я поняла, кому именно она принадлежала. Испуганно посмотрев на мужчину напротив, я инстинктивно скинула с себя руку и отодвинула стул назад. Петя никак на это не отреагировал. — Нам надо серьезно поговорить. Только я и ты.
