– Зачем? – мой вопрос застал её посреди белоснежной, залитой утренним светом спальни, она села к туалетному столику.
– Мне… я… моя одежда… она не подходит для Совы. Здесь одеваются по-другому, я тоже хочу…
– Хочу? – она сощурилась, и я впервые увидела морщинки на идеальном лице. – На своей помойке ты тоже чего-то хотела? – горничная, перестилающая постель, стала это делать медленнее, стараясь изо всех сил.
– Я… я ведь жена будущего тетрарха…
Она расхохоталась. Зло, искусственно, очень наигранно.
– Эта старая алкоголичка тебе ничего не объяснила? – эта женщина, воплощение элегантности и стати, прижала руки к груди. – Придётся этим заняться мне. Жена тетрарха, надо же! Возможно, только возможно, если бы в тебе была сила временщиков… если бы ты имела хоть крупицу сил Вороновых, то мы, Совины, могли бы и смириться. Ты пустышка. Мало того, ты проклятое отродье, ублюдок отступника…
– Я не ублюдок! А мой отец…
– Предатель, чьи внутренности склевали птицы, пока он болтался на верёвке, – святой Господь, ну за что она так? Это ведь неправда, она просто не знает, бабушка говорила, что станут болтать всякое-чего… – А ты его выблядок, и оказалась ты здесь только по воле судьбы и очередной приблажи верховного тетрарха… – надо уйти, не слушать, развернуться, потянуть ручку и выйти, или хотя бы закрыть уши. – Ни один Совин никогда не смирится с тем, что ему приходится дышать одним воздухом с отребьем. Это просто вопрос времени: мы найдём способ убедить императора в необходимости вашего развода.
– Свадьбы же не было…
– Если тебя не было на свадьбе, это ещё не значит, что её не было. Или ты хотела венчание в церкви? Чтобы мой сын никогда…
– Но как это возможно? Если не засвидетельствовал Господь?
– Как? Как ты говоришь? – она снова засмеялась, – фанатичка! Такая же помешанная на своём боге, как и твой отец.
Молчи, Сариша, молчи!
– Это не мой Бог! Это единый Бог, повелитель…
Дверь открылась, толкая меня в спину. В комнату без стука вошли люди.
– Твою ж… – мужской голос, обозлённый преградой в виде меня. Вопреки всему, у меня скрутило живот от этого глубокого голоса.
В комнату вошёл Влад. Он оглядел меня с ног до головы и поморщился, родинка на скуле, досадливо дёрнулась.
– Мария! – вслед за Владом влетела та самая лярва, которая грешит с чужим мужем. – Что она здесь делает? – по щекам у девки пошли красные пятна.
Но даже они её не портили.
Стефана мне врала – он никогда меня не заметит, пока рядом с ним эта стерва. Высокая, одним ростом с Владом, с аккуратной маленькой грудью и тонкой талией. Длинные ноги видны почти целиком – белоснежное платье, усыпанное яркими цветами, едва прикрывает ягодицы. Золотые босоножки на тонкой шпильке, они полностью открывают идеально-ухоженные ноги, пальцы с ярко-красными ногтями.
Она шагнула к моему мужу, сцепляясь с ним, болезненно прижимая к себе перевязанную руку. Он выступил вперёд, закрывая её собой.
Я не хотела. Я заставляла себя не смотреть в зеркало, прекрасно понимая, что я там увижу. Чадру я сняла, но мои плотные одежды… скатерть на обеденном столе в этом доме выглядит свежее. Платок на голове, который мне не хватает духу снять. А носков мокасин мне и вовсе не видно из-под подола.
– Клянчит новую одежду, – свекровь подошла к ним. – Куда-то собрались, дети? – подставила сыну и его подстилке щёки для поцелуя.
Меня, словно не стало в этой идеальной комнате. В идеальном утре, где сын зашёл поцеловать свою живую мать, где его избранница – желанна и принята его родными.
