Подавила вопль всевышнего: “что искушаете Меня, лицемеры?”.
Стала долго и обстоятельно объяснять ей всякое-чего. Что будущее – картина непостоянная, и то, что увидела я – было одним из множества его вариаций. Обстоятельно – чтобы не слетела с крючка, долго – потому что одной рукой, вторую я совала то под кран с водой, то в волосы, не прекращая утреннего таинства – слепить из гавёного гнезда причёску.
– Сашка, снова закуталась в свои тряпки, – вылавировал из кухни сосед. – Чпомс! – заржала эта скотина.
Нет, ну что я удивляюсь?! Неужели я до сих пор верю, что скалка способна научить чему-то хоть одного мужика? Вот он – наглядный пример, что нет. Извилины не кудри – их так легко не завьёшь. Хотя и здесь, и там, природа играет важную роль.
– Слышь ты, тетрарх на минималках! – пока я потирала спину, зудящую от стрельнувшей соседом застёжки лифчика, из кухни высунулась Тесса. – Сашка, чай пьём?
А чем это, я, собственно, её потираю?
– Вот же! Гавёный день! – других слов в моём небогатом лексиконе не нашлось. Ну какую руку мой, вовлечённый в изысканную ругань мозг, мог отправить чесать спину? Естественно, не ту, что уже чешет волосы!
Я выдернула мазфон из-под струи воды, в секунду его разобрала и принялась тщательно протирать все детали.
– Зря, Сашка, – вытянулся на стуле Тессин муж. – Надо и его, и аккумулятор в крупу. Пока чаю попьём, успеет высохнуть…
Точно! Успеет!
А точнее – не успеваю! Или успеваю? Время-то я так и не глянула!
И уже хотела было спросить, но закрыла рот.
От неминуемой расплаты Фоку спасло только то, что я успела успокоить клиентку.
– Который час?
Фока ответил. Что ж, даже минут пятнадцать у меня есть, чтобы ты, козёл гавёный, навсегда перестал тянуть ко мне свои руки.
– Что? Как дела в мобильном мире?
– Ты прикинь, к нам вчера такой мазурик пригнали на перекраску – закачаешься… – пока он заливался соловьём, я помогла его жене разлить чай, а когда ставила перед нашим доморощенным самцом тарелку с бутербродами, то ой! чуть не упала прямо на него. Этот абориген даже моргнуть не успел, как я уже залпом, не садясь, осушила свою чашку.
– Всё, ребята, я побежала, опаздываю…
– Эй, Сашка! – спохватилась подруга. – А ты чего вообще? Куда так рано-то?
Я лишь мстительно улыбнулась: вот за то, чтобы ты, лучше мужика своего воспитывала. Пусть мучается до вечера, а там я придумаю, что рассказать.
Через мгновенье я уже неслась на всех парах.
– Дедушка Михай, – расплылась в улыбке перед соседом. Не то, чтобы я так рада видеть маленького, сухонького человечка в тюбетейке, сколько тому, что он, как и все люди его возраста, не спит подолгу. Вот и сегодня – ещё ночная холодрыга не сползла с Совы, а двери его ломбарда уже нараспашку. – Сейчас Тесса с Фокой выйдут на работу, – я кивнула на дверь нашего двора, прекрасно просматриваемую из-за его стойки. – Вы позовите его, скажите, что у вас есть кое-что, что ему очень нужно, там всякое-чего, – из-под блузки я достала потёртый соседов мазфон. – И денег с него возьмите обязательно, иначе урок не усвоит.
– Много?
– Мне на проезд.
Старик понятливо вытащил купюру – на поезд в оба конца к центру Совы хватит как раз.
Что такое три скандала, кровная месть сразу двоим и, вероятно, сломанный мазфон? – да ерунда это. Вот поездка в толпе клерков, отчаянно спешащих в своих дешёвеньких костюмчиках со своими гавёными жижами в бумажных стаканчиках, по своим конурам на высоких этажах центра мегаполиса – вот настоящее испытание для Вороновой.
